И я, втянув в неё ещё и языки пламени нападавших, ударила по рептилиям.
Ящеры отлетели в центр загона. Зачинщик дальше всех, а сверху на него плюхнулись остальные. Снизу из-под кучи малы неожиданно раздался почти детский скулёж.
– Э, Рыжая, потише, – я не уловила момент, когда в загоне появился магистр Рэйнер, – задача – запечатлеть ящера, а не запечь.
Возмутительно.
– То есть это я пыталась их запечь?
– Не хами.
Он прав, в моём голосе сейчас звучит всё что угодно, кроме почтительности.
– Вы подвергли опасности учеников.
– Что-то не замечаю, чтобы кто-то пострадал, кроме бедных маленьких ящерок.
Он что издевается? Я открываю рот и захлопываю его. Что я могу сказать? Что у долговязого обожжена рука. Но сам-то он почему молчит? Или сказать, что только благодаря мне не пострадали все? Похоже на хвастовство.
– Вот именно, – отвечает магистр на невысказанную мысль, – иди сюда, Рыжая.
– Я не Рыжая.
– Детка, я хорошо различаю цвета. Ты точно не брюнетка. Подойди.
Сдерживаю порыв объяснить, что я и не детка. Иначе перепалка будет продолжаться до бесконечности. А вряд ли принято возражать учителям.
Клубок ящеров уже распутался. Четверо отбежали, на месте остался только обиженный задира. Странно, вроде они все на одно лицо, а я точно знаю, что это именно задира, и каждой клеточкой чувствую его, нет её, боль. Малышке плохо, она хотела поиграть, а теперь болит ушибленная лапа.
Чешу ей надбровные дуги и чувствую, как удовольствие вытесняет обиду. Ты теперь меня не бросишь? Это я думаю или моя Рокси? Теперь я знаю, как её зовут.
– Ну ты даёшь, Рыжая, – в голосе магистра слышатся одобрение и толика восхищения.
Я прихожу в себя. Все те, кто держал со мной щит до последнего, распределились по загону. Каждый со своим ящером. На лицах парней отстраненность и восторг. Они так же, как и я, общаются со своими подопечными. Только долговязый, баюкающий обожжённую руку, выбрался наружу. Рядом с ним – маг-целитель. Судя по тому, что в его глазах только злость, заклинание, снимающее боль уже применили.
А вот то, что смотреть на меня положено с благодарностью, – никто не объяснил.
– Все непричастные свободны. Парни, те, кто не принимал участия в испытании, вернётесь сюда через два часа, девушки – идёте по расписанию.
Вроде всё ясно, но никто не спешит уходить. Не каждый день можно посмотреть, как укрощают ящеров.
Совершенно неожиданно, не обращая более внимания на зрителей, магистр бесцеремонно притягивает меня к себе и целует в макушку. Мне опять становится душно. Он нависает надо мной, его слишком много.
– Нет, – вырывается у меня.
– Ну-ну, детка, успокойся.
Он протягивает руку и покровительственно треплет меня по щеке. Это не очень похоже на преподавательское поощрение ученика. Я невольно отшатываюсь. В глазах магистра загорается огонёк, и в этот миг рядом раздаётся злобное шипение. У