его. Всё те же слова подходят для описания этого ожидания и тогда, когда оно всего лишь психологически значимый факт. Ведь дело не в том, что человек может быть неудачно вписан в этот мир. И не только конкретный человек, а даже и универсальный. И дело не в том, каков этот мир. Пусть он таков… И пусть человек таков. Но если он может помыслить хотя бы о возможности иной перспективы как принципиальной иной возможности невозможного, то это уже решает его проблему и проблему оправдания мира, в который (неудачный мир) он так неудачно вписан. Мы можем отсылать наше разделение на бытие и пакибытие к каким угодно далёким рубежам, но не окажемся в условиях тупика, пока не уткнёмся в то, что за пределами всех рубежей между ними. И только в порядке немыслимого трансцендирования мы можем покинуть этот тупик и уйти в истинное пакибытие. То, которое не в ряду с «этим» бытием, а воистину иное. Но пока я могу остро осознать только то, что пакибытие мною только подозревается в моём стремлении в него, а сам я, как бы далеко в себе не воспарял мыслью и чувством, остаюсь только отраслью бытия.
