– Отец духовный, – прерывисто задышав, обратился Руслан к недовольно взирающему на него прикарию. – У меня горе… беда…
– Господь наш Исшу, – дребезжащим, неприятным на слух голосом, торопливо ответил, куда-то опаздывающий прикарий. – Друзей своих врачует напастями, дабы ими от грехов очистить.
– Что? – сморщив лицо и не очень понимая, о чем говорит прикарий, переспросил Руслан. – У меня беда…
– Какая, какая беда? – поспешно вопросил прикарий, поглядывая на двери, ведущие из ропаты.
– Жена больна, – почему-то солгал Руслан и посмотрел в блекло-серые, оплывшие складками жира глаза духовного отца.
– Господь послал болезнь. Благодари Господа, потому как все, что от Исшу бывает к добру, – безразличным, бездушным тоном, так, будто говорил когда-то давно выученные на оценку пять слова, изрек прикарий. – Если чувствует и видит она, жена твоя, что сама виновата и не сберегла здоровья, пусть каяться… Но и каясь, пусть помнит, что болезни от Господа, ибо всякое стечение обстоятельств, не случайно все ниспослано им Господом Исшу. Поэтому и ты сам, и жена твоя благодарите Господа за эту болезнь, потому что болезнь смиряет, умягчает душу и облегчает ее тяжесть обычную от многих забот.
Руслан вначале смотрел на прикария, на его жидкие седые, покрытые, от сладкой жизни, жиром волосы, на которых сверху покоилась фиолетовая, бархатная шапочка, потом перевел взгляд и глянул на толстые губы, выпирающие вперед и широко растягивающие, в уголках коих притаилась белая густая, похожая на крем слюна. Он слушал, молча прикария, а тот исторгал из себя невесть какую белеберду, и эта белеберда почему-то стала злить Руслана, так вроде, кто-то, очень неторопливо отходя назад, натягивал тонкую резинку. Прикарий поднял левую руку так, что рукав длинного одеяния задрался показав крупные, швейцарские часы, и продолжил все тем же равнодушным голосом:
– Но есть такие болезни, на исцеление коих Господь налагает запрет, оно как Господь Исшу знает, что болезнь нужнее, чем здоровье, а потому вы должны принять эту болезнь как благо, от Господа Благого, и мир дает…
Но кто дает мир, и, что дает мир Руслан, увы! так и не успел узнать, потому как резинку, натянутую до победного конца внезапно отпустили… И она громко засвистев, полоснула его по черно-голубой душе, и он также громко закричал на всю ропату:
– Дурень, дурень, ты, толстый… покрытый чернотой прикарий! И Господь твой никакой ни нищий, измученный Исшу, а…, – Руслан на мгновение затих, а после выплеснул на прикария все то, что услышал ночью от демона и осознал своей душой. – А твой Господь Чернобог, и в Пекло, в Пекло, к нему уползет твоя черная покрытая ложью и жиром душонка.
Руслан порывисто развернулся, в последнюю