Я впала в ступор. Отцовская беззащитность, наглость охранников, животная радость зевак, слетевшихся в предвкушении драки – всё слилось в одну ослепительную вспышку ярости. Ногти до боли впились в ладони, а в голове вдруг зазвучал тонкий детский голосок:
Тихо вьюсь, вьюсь, вьюсь,
Дождя-ветра не боюсь,
Путь мой вверх непростой,
Но – мое солнце надо мной.
Обовью, вью, вью,
Песню тихую спою
Вам о вышней вышине…
Но – не запутайтесь во мне.2
На глазах у изумлённой публики робкий кустик Плюща начал стремительно разрастаться. Молниеносно выпуская ярко-зелёные побеги и разворачивая гигантские листы, растение захватывало всё большую и большую площадь. Точно змеи стебли Плюща извивались и стелились по земле, двигаясь в направлении людей, удерживающих отца.
Толпа испуганно охнула и отступила. Отпустив Локрейна, стражи принялись сдирать с себя проворные ростки, но откуда им было знать о пикировке?! О том, что в месте отрыва стебель начинает ветвиться с удвоенной силой. Не прошло и сотой доли секунды, как Плющ стал душить их за горла.
Я отрешённо наблюдала за представлением. Казалось, всё происходит само собой, помимо моей воли.
В толпе начали кричать. Нет, не в толпе, кричал мой отец:
– Не надо! Остановись! – яростно тряс он меня за плечи. Я медленно подняла на него глаза и в голове прояснилось. Увидев синеющие лица охранников, я в панике потянула к ним руки:
– Стой!!!
Сковывающие людей живые путы шлепком опали на землю. Вслед за ними упала и я. Судорожно глотая ртом воздух, осторожно огляделась, обнаружив на месте школьного двора выжженный засухой пустырь. В то время я ещё не знала, что для подобных фокусов жизненно необходимы две вещи: энергия и вода. Энергию Плющ получил от меня, а воду из того, что нашёл в почве, почти полностью её иссушив.
По дороге домой отец напряжённо молчал.
– Знаю, – робко заговорила я, – Плющ выполнял моё́ желание, но я не хотела никого убивать! Просто у меня совсем нет опыта, – и виновато опустив голову, озвучила вопрос, мучивший меня весь путь от школы: – Но если растения слушаются нас, почему ты никогда этим не пользуешься? Не защищаешься?
Вместо ответа отец остановился и пристально на меня посмотрел.
– Опять жалеешь этих людишек, да? Оглянись вокруг, папа! Разве кто-то из них достоин твоего великодушия?!
– Дело не в этом, – вздохнул Локрейн.
– А в чём тогда? Папа, я хорошо тебя знаю, если ты снова заговоришь о том, что всё люди равны…
– Нет. Я не использую растения для защиты потому, что не могу этого делать.
– Не можешь? Почему?
– Они не подчиняются мне.
От удивления