– Пойми, мне так спокойнее. Я беспокоюсь за тебя, – твердил Саша постоянно.
Катю расстраивало и оскорбляло подобное поведение мужа. Чем она такое заслужила? Их доверительные отношения исчезли,как дым. Саша стал угрюмым, подозрительным, молчаливым, помешанным на контроле. Яд ревности делал свое дело.
Сашу стала раздражать великолепная, как с обложки журнала, внешность Кати, ее платья, макияж, прическа. Теперь ему стало казаться неправильным, несправедливым, что это все для кого-то, для безымянных клиентов салона красоты, а не для него.
Он потребовал у Кати уволиться с работы.
Не без споров, но она пошла на уступку мужу. Ей не хотелось давать ему поводов для ревности больше тех, которых выдумал он сам. Она полностью посвятила себя детям и домашним хлопотам.
Марина Егоровна только приветствовала такое решение невестки. По ее мнению, Катя наконец-то стала более-менее нормальной женой: сидела дома, смотрела за детьми, следила за хозяйством. Правда, поделиться своим мнением с невесткой она так и не смогла: Катя перестала общаться со свекровью с того самого злополучного дня, не отвечала на звонки и не пускала ее в квартиру. Саша навещал мать по выходным один, иногда брал с собой детей.
Вопреки надеждам Кати, Саша не стал менее подозрительным после ее увольнения. Его ревность росла в геометрической прогрессии, не сдерживаемая никаким здравым смыслом. Катя с горечью ждала, когда муж дойдет до того, что поставит в квартире камеры, а ей на запястье прицепит смарт-часы, как у детей, которые раз в несколько минут отправляют сигнал на его смартфон с геометкой. Или браслет на ногу, как в фильмах с осужденными на домашний арест. Она чувствовала себя на постоянной, невидимой, постыдной привязи.
Дальше так продолжаться не могло. Катя подала на развод.
Она прекрасно понимала, что Саша окончательно попал под тлетворное влияние матери и слушает только ее, а не разум или сердце. А свекровь не остановится на достигнутом, она и дальше продолжит взращивать подозрительность сына. В дальнейшем ничего бы не изменилось, разве что в худшую сторону.
Они развелись. Катя с детьми осталась жить в их квартире, а Саша переехал к матери. Наверняка она победоносно сказала ему что-то вроде: «А я ведь говорила!»
Катя и Саша теперь мало общаются, только по поводу детей, и иногда проводят совместные встречи в парке или аквацентре, несколько натянутые, без следа бывшей теплоты.
А пауэрбанк, который Саша купил ей после того случая с автобусом, Катя выбросила.
Ваш муж
– Алло? – женский голос в трубке был усталым и раздраженным.
Ира замешкалась. Ситуация была крайне деликатная, и разговор предстоял неприятный. Все фразы, которые она продумала и проговорила заранее, внезапно бесследно улетучились из ее головы.
– Алло? Алло? Кто вы? – в голосе зазвучали нотки нетерпения. –