Обернулся – и в лицо бросилась тьма.
Тело пронзило болью. Он закричал, захлебываясь в звуках, почувствовал, что тонет, растворяется в этой бездонной черноте, забывая о том, кто он, где он, забывая вообще обо всем, словно невидимая рука вымарывала сознание черной краской, отключая одно воспоминание за другим. Он сопротивлялся, не желая уходить в небытие, пытался за что-нибудь зацепиться, но искры прожитого пролетали сквозь пальцы и гасли, потушенные чужой волей…
…Этот шум вначале был еле слышным, потом сделался чуть громче, затем звуки начали складываться в слова.
– Эй, не засыпай! – кричал кто-то далеко-далеко. – Слышишь меня? Ну же, давай, иди на мой голос!
И Морис пошел, схватившись за последнюю соломинку. Постепенно голос стал громче, и вместе с ним начала крепнуть надежда на то, что удастся вырваться… Наконец тьма дрогнула и нехотя отпустила.
С трудом разлепив отяжелевшие веки, Морис открыл глаза и попытался сфокусироваться, но сделать это, когда тебя трясут за плечи, оказалось не так-то просто. Перед глазами светлым пятном маячило чье-то лицо. Морис дернулся, и тряска прекратилась.
– Очнулся? Замечательно. Давай, вставай, – незнакомый парень протянул ему руку.
Морис поднялся на ноги, огляделся и обнаружил, что находится в вонючем тупике рядом с мусорными контейнерами, а неподалеку на грязном асфальте пузырится, источая зловоние, здоровенная лужа, контурами напоминающая человека.
По спине побежали мурашки.
– Что случилось? – произнес он. Голос был хриплый и словно чужой. Горло саднило.
– А сам как думаешь? – ответил незнакомец.
Морис присмотрелся к нему повнимательней и насторожился – тот словно сошел со страниц старинной книги: короткий темный плащ; штаны, заправленные в сапоги, жилет со светлой рубахой. Внешность тоже оказалась под стать: тонкие черты лица, темные, собранные в хвост волосы и цепкий холодный взгляд. Но еще больше насторожила странная штуковина в его руке – то ли кинжал, то ли короткий меч – она слабо светилась. Ничего подобного Морис прежде не видел.
– Я не… – начал было он, а потом рассердился на себя за эту дурацкую робость и выпалил: – Да понятия не имею! Я шел по улице, на меня кто-то напал, а потом я очнулся здесь! Что вообще происходит?!
– И больше ничего не помнишь?
Морис мотнул головой.
– Нет. Что это за гадость? – он указал на лужу. Пузырей на ней поубавилось, но вони меньше не стало.
– Полуночник. То, что от него осталось.
– Полуночник? Это что? Никогда о таком не слышал.
– Само собой, откуда тебе знать о темных тварях.
«Каких еще темных тварях?» – хотел спросить Морис, но не стал, поняв, что парень, похоже, не в себе.
– Ладно, – произнес он, делая осторожный шаг в сторону выхода, – спасибо, что помог. Я пошел.
– Подожди, мне нужно кое-что тебе объяснить.
– Не стоит, – Морис сделал еще шаг. – Я ничего не видел, ничего не знаю, и вообще, меня здесь не было.
Парень посмотрел на него с усмешкой.
– Хочешь, чтобы все было как раньше? Не выйдет.
Морис замер, ожидая, что сейчас он сделает выпад этой своей светящейся штукой… но тот не пошевелился.
– Выйдет, – Морис сделал еще один шаг. – У меня отвратительная память.
– Сочувствую. Но это неважно.
– Почему это? – еще один шаг приблизил Мориса к свободе. «Сейчас!» – сказал он себе, и уже напряг мышцы, чтобы бежать, но слова парня пригвоздили его к месту:
– Потому что ты умер. Эта тварь тебя убила.
Словно стакан ледяной воды выплеснули в лицо. Морис вздрогнул, уставился на него, ожидая, что тот воскликнет: «Шутка!», но вместо этого парень указал на кучу, темнеющую за контейнерами, и произнес:
– Туда глянь.
Морис, не сводя с него взгляда, отправился в указанном направлении, подошел ближе и застыл, узнав в мертвом, залитом кровью человеке, лежащем на асфальте, самого себя.
Глава 2. Дорога домой
«Так вот как я выгляжу на самом деле», – подумал Морис запоздало. Смотреть на себя со стороны было странно. Смотреть на себя мертвого – еще странней. Казалось, что это розыгрыш, кто-то подсунул муляж, чтобы разыграть. Но в тоже самое время Морис понимал, что этот лежащий на асфальте мертвец – действительно он сам.
«Как?» «Зачем?» «Почему?» – вопросы роились в голове, раздирая на части. Чтобы сохранить рассудок, он отвернулся и уперся взглядом в лужу – теперь она вроде бы даже уменьшилась в размерах.
– Идем, – сказал парень, – больше тут делать нечего.
– А как же… – Морис оглянулся, чтобы указать на собственный труп, и слова застыли в горле – тело, которое только что выглядело материальным, теперь стало