Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного. Ольга Малышкина

Выяснилось однако, что господин Буанасье ничтожно мало знает о супруге, но пообещал следить отныне за каждым шагом Констанции. Вознаградив галантерейщика авансом за «труды», его отпустили, а в кабинет вошли двое: де Жюссак и «фиолетовый», граф Рошфор.

      Брысь снова обратился в слух.

      – Потрудитесь объяснить, каким образом герцог Бекингэм избежал ловушки? – раздраженно спросил у вошедших Ришелье.

      Граф долго мялся, прежде чем ответить:

      – Простите, ваше высокопреосвященство, но на нашу засаду напали, и во время стычки этой интриганке Буанасье и англичанину удалось скрыться!

      Брысь не верил в простые совпадения, а потому догадался, что речь идет об их ночном приключении. Вот тебе и «турист»!

      – Сколько убитых?

      – Э-э-э, нисколько.

      – И кто же оказался столь силен и ловок, что вынудил моих бравых гвардейцев спасаться бегством? – не скрывая сарказма, обратился кардинал к командиру своих солдат.

      – Начальник отряда уверяет, что лиц в темноте они не разглядели, но нападавших было четверо и дрались они не по правилам!

      – Что это значит?

      – Царапались и кусались, ваше высокопреосвященство!

      Брови кардинала поползли вверх, и он в изумлении заставил де Жюссака повторить сказанное, а затем несколько минут молча расхаживал по кабинету.

      – Арестовать! – отрывисто бросил он наконец. – Всех, кто участвовал в засаде! За трусость и государственную измену!

      – Слушаюсь, ваше высокопреосвященство! – де Жюссак поклонился.

      Вообще-то это он посоветовал начальнику отряда не указывать в рапорте истинную причину неудачи, полагая, что упоминание о трех котах и собаке, разрушивших расставленную Бекингэму ловушку, сильно отразится на дальнейшей служебной карьере гвардейцев. А после столь сурового приговора он, тем более, поостерегся высказывать свои, основанные на печальном опыте, подозрения по поводу «личностей» нападавших.

      Было и еще кое-что, не позволившее де Жюссаку высказаться, – кардинал Ришелье славился любовью к представителям мяукающего племени, а потому никто не отважился бы бросить хотя бы одно обвинительное слово в их адрес. В особняке проживало не менее десятка котов и кошек всевозможных мастей, и кто-то из них постоянно крутился вокруг длинной сутаны или лежал на каминной полке, или сидел на столе среди важных бумаг, или цеплял проходящих из-за портьер. Окружающим при этом вменялось в обязанность гладить кардинальских любимцев и умиляться их шалостям.