Ну, это уже слишком! Плевать я хотел на всякие там привидения и сумею за себя постоять. Я рванулся и…
…очнулся в кресле с затёкшей шеей. За окном шумел солнечный полдень. Я покрутил головой и отложил так и не зажжённую сигарету. Спал то от силы час, но короткий сон прогнал усталость и вернул бодрость с изрядной долей оптимизма. Я с хрустом распрямил спину и решительно принялся за дело.
Наведение порядка заняло уйму времени, и уже ближе к вечеру, потягивая кофе, я стоял в сияющей чистотой комнате напротив книжного шкафа, который целый день притягивал моё внимание. Я не мистик и не психопат, но убедив себя, что всё привидевшееся давеча – ерунда, так и не смог избавиться от тихо звучащего в глубине души тревожного аккорда. К тому же в голове всё время крутились слова призрака: «…человек, проживший четырежды восемь…». Тридцать два. Столько мне лет. Возможно, это совпадение.
Поставив на стол пустую чашку, я решил осмотреть нижнюю полку, не пострадавшую при разгроме. Сколько себя помню, здесь на книжных задворках стояли изрядно потрёпанные жизнью, ветхие, старые и очень старые книги, поскольку с младых ногтей мне было вбито в голову, что книги выбрасывать нельзя. Скользя пальцем по лохматым и потёртым корешкам, я вдруг поймал себя на мысли, что ищу ту самую из сна. И, когда я её увидел в заднем ряду, сердце дало сбой, затем учащённо забилось, предвещая проблемы.
Я осторожно вытянул фолиант и разглядел его со всех сторон. «Русская история» под редакцией профессора Довнаръ-Запольского, том первый. Издание 1904 года. Раскрыл. Бумага жёлтая и ветхая. На титульном листе овальная печать «городская безплатная библиотека-читальня имени Н.В.Гоголя». Красный штамп «проверено цензурой». Несколько перечёркнутых инвентарных номеров и столбики дат выдачи, начиная с 20 февраля 1914 года.
Перевернув полсотни листов с мелкими пометками на полях, я уже хотел захлопнуть книгу, как вдруг в конце очередной главы на свободной части страницы промелькнул едва заметный набросок карандашом. Ничего не разобрать. А если против света. А если наискосок. Ага, есть. Часть рисунка на истрёпанных краях отсутствовала, но в целом изображение можно было разглядеть. Церковь на возвышенности и полустёртая надпись: «…оле Куликово, да хранит… укрыто до поры… сила и слава Бога… и грядёт иная судьба…». Под рисунком церкви слабо проступал квадрат, перечёркнутый косым крестом, а с боков и снизу от него виднелись изображения ладони, глаза и жезла с шестью лучами. Едва различимые штрихи и линии явно нанесла умелая рука, но в большой спешке.
Я передёрнул плечами. Исходящая от рисунка странная энергия вызвала озноб. Что-то подобное я испытывал на экзамене, когда нужно отвечать, а сказать нечего. Затаив дыхание, я напряжённо вглядывался