Потом на столе появился хлеб кирпичиком и в самом большом блюде толченая на молоке картошка с чем-то необыкновенно вкусным, пускающим запах по всей избе. Мама подает мне ложку, подмигивает и подбадривает: «Ешь, это тушёночка. У нас такой не бывало».
Я в тот вечер считал, что с возвращением папы у нас все будет по-другому – хорошо, спокойно и сытно, поэтому на еду не налегал, о завтрашнем дне не думал. Кстати, именно война и голод заставляли нас, по сути – малышей и заморышей, думать о завтрашнем дне, о завтрашнем пропитании. У одних это превращалось в маниакальную жадность, у других просто в рассудительность. Возможно, я относился ко вторым.
Рассказы Папы о войне
Папа рассказывал о войне, где и как служил. Только позднее сложилось более-менее понятное мне представление о его военной доле. И это понятие закреплялось по мере расширения моего представления об услышанном и познанном.
К службе папы на войне ему исполнилось 37 лет. Он был вдвое старше тех молодых парней, которые подошли к призыву в конце 1943 года. Поэтому в части его называли отцом, батей. Когда в учебном батальоне попросили выйти из строя тех, кто умеет ездить на велосипеде, он в таком возрасте и вовсе оказался среди молодых, по преимуществу городских ребят, только что примеривших на себе солдатскую форму. В тогдашней деревне знали только один транспорт – лошадь. Даже редкий трактор использовался лишь на поле, да на молотилке. Деревню вывозила лошадь с телегой. Папа через свою МТС стал трактористом, рабочим, имеющим паспорт как в городе, и обзавелся велосипедом, чтобы добираться до своей работы которая находилась километрах в 25—30 километрах от нашей деревни. Это как считать – по прямой – 20, по кривым проселочным дорогам – все 40 км. И вот он, почти пожилой человек, оказался среди пацанов из-за велосипеда. Пути Господни привели его в формируемый мотоциклетный батальон. Их отправили в Ковров, несколько недель учили устройству мотоцикла, езде на этом рогатом двухколесном дьяволе в экстремальных условиях – без дорог, в грязи, через мелкие ручьи. На нормальной дороге от них требовалась максимальная скорость, на которую способны машины. Бывалые фронтовики, которые вели занятия, не щадили курсантов и многие из них уже на курсах начали счет своим переломам, серьезным ушибам. Папа удивлялся и говорил об этом не раз: зачем нужно было заставлять гонять по трамплинам, каменоломням еще неопытных мотоциклистов.