Здесь раны сочатся, что срез, благовонной смолой,
На время годами гниющие язвы скрывая.
Пусть кажется мною воздвигнутый храм и унылым,
И стены из сложенных мраморных плит столь хрупки,
Поверь, дорогая, не ложь к Тебе чувства мои,
Тепла Твоего никогда не забуду, богиня.
Инфанта, я раб Твой, своим упивайся триумфом,
Взойди на престол и венец на главу водрузи!
Останься и властвуй в моей распаленной груди,
Забудь – о, молю! – о сиянии Небес на минуту!
Но… Нет, Ты из сотен моей лишь мольбе не внемли:
Мне, мне быть под толщей сердечных руин погребенным!..
Я вновь возвратился к Тебе, но с душой иссеченной…
Своими слезами Твои искупаю грехи.
Мечта
Алое пламя объяло, лобзая, твой стан,
Я ж, словно Цербер, сижу у подножия трона.
Как же коснуться тебя я, принцесса, желал,
Но не нарушу, клянусь, себе данного слова.
Прах поцелуев сдувает злой ветер с ланит,
Тех поцелуев, что я подарил тебе прежде.
Тяжкою думой омрачен твой ангельский лик,
В пламени бьется, свиваясь, слепая надежда…
В сладостных грезах твоих мы гуляем вдвоем
По коридорам и залам прекрасного замка…
Кто я? Лишь гость в голодающем сердце твоем…
Хладом могильным сковало нежданное счастье.
Сон твой, потерянный меж шелковистых ресниц,
Я танцевал, как дитя, чужим преданный лицам.
В мыслях моих и фантазиях падаю ниц,
В жизни же я не желаю тебе покориться.
…Лед и Огонь не способны быть вместе, пойми,
Третий, незримый товарищ нас держит за руки.
Страсть, разрастаясь, рвет кожу, стремясь из груди
Вырваться, телу приносит лишь адские муки…
Спи, моя радость, и страстию грезь наяву,
Я ж, как шакал, все терзаю холодные трупы…
Вырвав из уст твоих нежное слово «люблю»,
Я не забуду, клянусь, этой счастья минуты.
Одиночество I
Как ручей, что не станет, увы, полноводной рекой,
Сын свободы, по камням несу мускулистое тело.
То свиваясь как змей, то клонясь, словно гибкое древо,
Поднимаюсь все выше, скалу попирая ногой.
Обжигает уста родника ледяное журчание,
Дыма запахом манит к себе незнакомый аул,
Ветр разносит по скалам коней непокорное ржание,
Неподвластных потоков воды устрашающий гул.
Бархатистым ковром расстилается мох под ногами,
Изумрудом играет трава в золотистых лучах,
Сводолюбливый крик прорывает гор мрачных молчание,
Гонит с гиканьем прочь застарелый, предательский страх.
И зачем мне, скажи, вольный Ветер, смрад города душный?
И зачем родниковой водице, вливаясь в поток
Грязной, гиблой воды, средь гнилья помышлять простодушно,
Что теперь,