– К нам как-то наведывался иностранец, сюда, когда мы с матушкой приехали на бал. Кажется, речь шла о каких-то бумагах. Может, это он?
– Может. Я сообщу тебе, как только что-то узнаю.
– Сделай милость. А пока я пошла. Попытаюсь обустроить свою одиночную камеру.
Приподнявшись на мыски, Евгения, как в детстве, чмокнула его в лоб и скрылась за дверью. Рудольф проводил ее недоверчивым взглядом. Это письмо, резкая перемена в поведении, поцелуй… Уж не припрятала ли сестра в рукаве очередную тайну?
Рудольф не любил откладывать дела в долгий ящик, поэтому, даже не переодевшись с дороги, уселся за ответ господину Иварсе. Представившись, он просил о личной встрече. Мол, как наследнику, ему требовалось прояснить некоторые моменты. О поддельной подписи не упомянул. Сначала он взглянет на таинственного господина Иварсу, выслушает обстоятельства дела, а потом уже решит: выплатить долг или подать на него в суд.
Промокнув написанное, Рудольф несколько раз перечитал текст письма, запечатал и позвонил в колокольчик.
– Отправить с вечерней почтой!
– Как прикажете, ваше сиятельство.
Ледяные пальцы на мгновение обожгли, забрав из его рук письмо.
«Надо сотворить еще парочку спиров», – мельком подумал Рудольф. Вот и занятие на вечер нашлось – глушить смерть отца в вине претило, а так все польза. Слуг действительно не хватало. Одно дело – приглядывать за домом, пока хозяева в отъезде, другое – обсуживать двух исвердов. Где, к примеру, взять горничную для Евгении, не из людей же нанимать!
Рассеянный зимний свет, блеклый и тусклый, падал через высокое окно в потолке на каменный стол в лаборатории. По традиции, ее обустраивали подальше от жилых покоев. Так в столичном доме Алексаи под нее отвели мансарду садового флигеля.
Рудольф снял сюртук, тщательно расправил и повесил его на спинку высокого стула. После покосился на блок из чистейшего речного льда, который доставили менее часа назад. Не всякий материал годился для создания спиров, надлежало все тщательно осмотреть, проверить на посторонние вкрапления и сколы.
Поставщик не подвел, дорожил своей репутацией, Рудольф остался доволен. Сегодня он работал один, хотя пора бы уже научить созданию живого из неживого сестру. Рудольф заходил к ней. Утомленная дорогой и ссорой, Евгения спала. Подложив кулачок под щеку, она напоминала себя прежнюю. Рудольф потихоньку вышел, не потревожив ее сна, и направился прямиком во флигель.
Физический монотонный труд – лучшее лекарство от всех бед. Когда творишь, не думаешь о мелочах. Этой истине когда-то научила Рудольфа мать. В отличие от отца, она часто работала со льдом. Прежде он не задумывался, почему именно мать отвечала за создание и починку слуг, а теперь понял, что за внешним семейным благополучием скрывалось много проблем. Сдается, Фердинанд унес под крышку гроба не только свои измены, но ворошить прошлое Рудольф не собирался.
Сегодня он изваяет горничную.
Прикрыв глаза, Рудольф представил будущее творение и взялся