Иногда, когда отец уезжал в длительную командировку, у нас выдавалось несколько спокойных дней. Однако в большинстве случаев, как только мы слышали, что его «Кадиллак» въезжает в гараж, мы с Крисом убегали и прятались. Он выкрикивал имена и отдавал приказы, как только открывал входную дверь. Он часто отчитывал маму, говорил, что к его приезду она должна быть при полном параде: короткая юбка, восьмисантиметровые каблуки, безупречная прическа и макияж.
Мы с Крисом выполняли много работы по дому и с возрастом стали приносить еще больше пользы, но мамина нагрузка все так же была огромной и сложной. В конце концов она обуздала свои амбиции и наняла горничную на неполный рабочий день, чтобы та помогала по дому. Но после этого «босс» обвинил ее в том, что она ничего не делает и вообще теперь у нее нет причин не следить за своей внешностью.
На самом деле она играла не менее важную роль в их бизнесе. Он никогда не признавал, как много она делала для их компании, но само это осознание, вероятно, и стало причиной его постоянных издевательств над ней. «Ты ничто без меня, женщина! – кричал он при любом проявлении ее непокорности. – Ты даже колледж не окончила! А я чертов гений! Я отправил первый американский космический корабль на Луну! Ты за всю жизнь не сделала ничего важного!»
Если бы наша мама была готова положиться на свою находчивость, она могла бы добиться чего угодно – даже устроить переворот. Сколько бы дипломов и опыта ни было у отца, она помогала ему достигать успеха. В очень юном возрасте я научилась распознавать самовлюбленных мудаков-шовинистов и поклялась, что никогда не буду с этим мириться. Как только стану достаточно взрослой, чтобы делать выбор.
Мама всегда выглядела красиво и собранно по вечерам, когда папа приводил домой деловых партнеров на ужин. От нас с Крисом тоже ожидали выступления на самом высоком уровне. Обычно под этим имелся в виду сольный концерт на фортепиано, скрипке или валторне, а также демонстрация наших последних академических и спортивных наград. Помню, как прямо перед одним из таких вечеров, когда мне было девять лет, я лежала у мамы под столом, корчась от боли. Казалось, будто внутри живота происходит такое движение, что кишечник вот-вот взорвется.
«Ш-ш-ш! Тихо! – шипела мама. – Я должна закончить дело до того, как твой отец вернется домой!» Она была полуодета, с бигуди в волосах и ужином в духовке. Когда я высказала мнение о причине моей агонии, она закричала: «Я сказала, помолчи, Карин! Иди к себе в комнату и ложись на живот! Скорее всего, это просто газы!» К счастью, насчет газов она была права. К несчастью, я научилась просто лежать и молчать.
Мэриан ведет меня обратно на один пролет туда, что считалось нашей семейной комнатой, где мы с Крисом демонстрировали архитектурное мастерство и строили сложные крепости. Мы разбирали свои кровати и освобождали полки, складывали книги по углам столов, чтобы закрепить простыни в виде потолка и одеяла на стенах. Не оставалось ни одной