Поднимается.
ШИРЯЕВ: Да, Нина Ивановна, но когда же мы теперь снова увидимся?
НИНА: Можно завтра, в саду. Если желаете.
ШИРЯЕВ: Да, конечно, я непременно приду.
Явление третье
Ширяев, делает при свете лампы бомбу.
ШИРЯЕВ: Вот тебе подарочек, негодяй, угнетатель. Последний дар умирающего раба. Неделя! Тебе – то, подлецу, предстоит еще не один год грубого разврата… «Но знаем мы, взойдет она»… Какая же Нина красавица, умница! Я влюблен? Да, похоже, я влюблен. Вот тебе подарочек, угнетатель, пожиратель свободы.
Явление четвертое
Городской сад. Нина, Ширяев.
НИНА: Вы так милы, Павел Аркадьич.
ШИРЯЕВ: Прошу вас, Нина, называйте меня просто Павел.
НИНА: Хорошо… Павел.
ШИРЯЕВ: Я должен вам признаться.
НИНА (слегка краснея): В чем же?
ШИРЯЕВ: Я люблю вас, Нина! Я полюбил вас с первого взгляда.
НИНА (смеется): Но разве так бывает?
ШИРЯЕВ (задумчиво): Возможно. Я полюбил вас, но права на ответную – простите меня великодушно за нескромность – на вашу любовь, не имею.
НИНА (удивленно): Почему?
ШИРЯЕВ: Я умираю, мне остается жить всего неделя. Теперь уже шесть дней.
НИНА (с ужасом): Что же с вами?
ШИРЯЕВ (заикаясь): Гноящийся архисифилис.
Явление пятое
Нина, Ширяев сидят на скамье в саду.
НИНА: Но почему вы решили отомстить ему? Он же ни в чем не виноват!
ШИРЯЕВ: Не виноват? Вы ли это говорите, Нина? Вы ли это говорите, за жалкие гроши ухаживающая за гнусной старухой, за копейки унижающаяся перед заносчивыми княжнами? Вы ли это говорите, живущая в конуре? Вы ли?
НИНА (с обидой): Ну, зачем же вы так!
Ширяев с жаром хватает Нину за руку. Та косится с некоторым страхом – боится заразы.
ШИРЯЕВ: Дорогая Нина, поймите, только убив негодяя, мы – униженные и оскорбленные – сумеем скинуть рабские цепи не с ног или рук, а со своих душ. Душ, понимаете?
НИНА: Не совсем, но вы так говорите…
ШИРЯЕВ: Ах, я совсем не хотел быть красноречивым. Я не люблю краснобайство. Короче, Нина, я решился.
НИНА: А как же этот ваш… гноящийся архисифилис?
ШИРЯЕВ: Он – мой главный сообщник.
Действие четвертое
Явление первое
Ширяев, слегка покачиваясь, стоит у дороги на пронизывающем ветру – на нем дрянная шинелишка, руки в карманах.
ШИРЯЕВ: Ну, где же ты, черт бы тебя побрал? Проклятая тварь – кожей чувствует опасность. Даже будь ты справедливым и добрым, приведи всех к достатку и благодати, тебя все равно стоило бы убить – из принципа…. Принцип! Гноящийся архисифилис называется этот принцип, не стоит себе лгать. Наполеонишка! Неужто я жалкий Наполеонишка? Чу! Кажись, едет!
Явление второе
Царь в коляске с кучером и мамзелями.
ЦАРЬ (поет): Эх, эх!
Всюду смех!
Отворяй врата, Емеля —
Уж