Мисик кивнул. И достал из сумки ковригу хлеба и кусок чего-то желтого и пахучего. Хлеб был не таким, как пекла баба Нюра.
– Это сыр. А хлеб из ржи. В овраге рожь почему-то не выращивали. А сыр делают из молока вот таких здоровенных животных. Но они мирные и добрые.
Я съела всё. И выпила травяной отвар, который Масик сварил в котелке на костре. И пожалела, что яблоки уплыли по реке.
– Мы ещё сходим в сад и нарвём. А сейчас пойдём домой.
Дом Мисик построил в лесу. Здесь вообще было много леса. Туман не скрывал кроны деревьев, они все были такие разные! Мне хотелось каждое рассмотреть и потрогать, а Мисик меня не торопил, так что шли мы долго.
Дом был совсем как наш дом в овраге. Только не на земле, а на столбах по пояс высотой.
– Здесь весной стоит вода, – объяснил Мисик, когда мы с высокого крыльца пролезли внутрь.
Он принялся топить печь, хотя я уже давно согрелась. И куртка почти совсем высохла. Поставил на стол горшок каши. Не овсянки, а какой-то жёлтой. Но вкусной. И ещё хлеб. И горшочек варенья из смородины – в овраге тоже росла такая.
После еды я сидела, завернувшись в тёплое одеяло, а Мисик рассказывал.
– До ближайшей деревни день ходу через лес. Я сначала пытался жить там. Они хорошие. Давали мне заработать. Но там всё не так… Представляешь, вход в дома огромный, даже голову нагибать не надо. Внутри чувствуешь себя как на улице. Я покупаю там припасы, а живу здесь. Тут был дом, почти разрушенный. Я его подновил. А печь старая.
Печь совсем не выглядела старой. Она тихо светилась свежей побелкой с синими и желтыми разводами. Под почти чёрным потолком коптились какие-то длинные тушки, без лап и с плоскими, похожими на листочки, хвостами. В овраге таких не было. Мы ловили и коптили на зиму кроликов и хорьков. Иногда птиц. Но эти были ни на что не похожи.
– Рыбы, – объяснил Мисик. – Живут в реке. Я их отвожу в деревню и меняю на еду и всё остальное. Сначала приходилось выменивать даже картошки. А весной я посадил свои.
Спать он отправил меня на печку. Боялся, что заболею. Тут же нет бабы Нюры, чтобы лечить.
***
Утром мы ели овсянку с яблоками и синими ягодами. Не смородина, но сладкие и вкусные. Мисик сказал, что они растут в лесу. Отвар у него был очень душистым. А ещё горшочек с желтым и сладким. Называется мёд. Мисик добавил его в отвар, а я ела ложкой. Вкусно.
– Сегодня и завтра не смотри наверх. Там солнце, глаза обожжешь с непривычки. И сиди, где не очень ярко. Потом привыкнешь.
Мне хватало тени. Я бродила вокруг избушки, разглядывала всё, что росло, дышала странным, немного колючим воздухом. Солнце оставляло яркие тёплые пятна на траве, я легла на такое пятно, крепко зажмурившись, замотала для верности глаза шарфом и заснула. Когда проснулась, пятно ушло, но земля оставалась тёплой. Мисик копал картошки на обед. Я взяла у него ведро и занялась готовкой. Воду здесь добывали из глубокой дыры в земле, обложенной брёвнами, туда спускалось ведро на длинной цепи. А цепь накручивалась на ручку.