Кэт хихикнула и почесала ранку от прыща на подбородке:
– Так ты его знаешь? Ну да, ну да. Вы же вроде соседи. Вот кому-то повезло.
Я считала такое везение очень сомнительным. А тут еще на математике открыла тетрадь и глазам своим не поверила. Кто-то написал карандашом на первой чистой странице крупными печатными буквами: НЕ ХОДИ НА ВЕЧЕРИНКУ. Хорошо, Катрина как раз рылась в пенале и не заметила надпись: я успела стереть ее резинкой.
Весь урок я косилась в сторону Дэвида – чуть шею не свернула. Неужели это он? Нашел мое послание и теперь типа ответил на него? Или в моей тетради отметился кто-то другой? Но кто? Может, Еппе? Скажем, парень к Эмилю ревнует. Или кто-то из девчонок, имеющих виды на «незанятого» почти легионера? И что будет, если я все-таки пойду? Терпеть не могу, когда мне угрожают или указывают, что делать, а от этой надписи попахивало и тем, и другим. С другой стороны, меня доставали сомнения из-за тусовки с малознакомыми людьми. Могла ли я положиться на кого-то, кроме Ани и Кэт? Эпизод у пруда сделал меня и троих парней сообщниками, но что, если они догадались, как я на самом деле отнеслась к случившемуся?
Я решила начать с Дэвида. Если надпись сделал он, пусть объяснит, что имел в виду. Не учла я только одного: Монстрик оказался неуловим. Не бегать же мне было за ним по всей школе! Казалось, он нарочно избегал меня, растворяясь в толпе и исчезая за углом очередного коридора, стоило мне показаться на горизонте. Вот и пойми: то ли Дэвид все еще считает, что я заодно с Тобиасом и остальными, то ли не хочет признаваться, почему расписался в моей тетрадке.
Так ни в чем и не разобравшись, я поступила малодушно и, наверное, глупо. За десять минут до того, как девчонки должны были заехать за мной по пути на тусу, послала Кэт эсэмэску: «Голова раскалывается. Приняла таблетки. Передай Тобиасу:
мне очень жаль, но прийти не смогу». А на тот случай, если они все-таки заявились бы меня уламывать, я демонстративно улеглась в постель с влажным компрессом на голове.
Вскоре к нам действительно позвонили. Подкравшись на цыпочках к приоткрытой двери спальни, я услышала, как папа разговаривает с кем-то внизу приглушенным голосом. Даже дыхание затаила, готовая в любой момент нырнуть в кровать и накрыться одеялом с головой. Но вот за окном брякнул велосипедный звонок, раздался звонкий девичий смех, и все стихло. Я осталась одна.
Ну что сказать. Не прошло и десяти минут, и я уже жалела о своем решении. Заняться было совершенно нечем – разве что читать в постели (я же теперь была вроде как больная) или пялиться на улицу из окна. Так там уже стемнело. Голые ветви деревьев превратили свет ближайшего фонаря в мечущиеся блики – ветер все не утихал. В доме напротив уютно горели окна. Я разглядела свет в крошечном окошке цокольного этажа: конечно, Монстрик тоже сидел дома. Только, в отличие от меня, его никто никуда не приглашал.
27 октября
Суббота. А на моем