Элеонора бродила по залу от компании к компании, с каждым здоровалась, обменивалась несколькими фразами об игре и жизни. Как она успела выяснить так много обо всех и найти для каждого интересующую только его тему, оставалось загадкой. Было неудивительно, что многие присутствующие, хотя и не могли ее понять, но уважали. Она действительно отличалась от большинства девушек в игре: ее не интересовали романтические отношения и все то, что должно по всем правилам привлекать женщин. Сперва Ибарре казалось, что ее манит только власть: женщин с сильным характером часто занимает именно эта сторона жизни. Но Эл сумела ее добиться без особых усилий – легко, играючи… И что же? Она с радостью разделила эту власть с остальными. Странно… Что же тогда ее влекло? Да, она любила играть, любила примерять на себя разные роли, но без всякой видимой цели.
Эта женщина была «темной лошадкой»: пришла неизвестно откуда, взлетела высоко буквально за месяц, чтобы блистать. Причем никто не заметил как (ранее таким «птичкам высокого полета» редко что-то удавалось – как взлетали, так и падали, и ничего им больше не оставалось, кроме как стать рядовым членом какого-нибудь клана). Она была одновременно со всеми и ни с кем, всегда любезна и приветлива, но стоило переступить незримую черту, как прелестница превращалась в фитиль бочки с порохом, и некоторые на такой бочке уже подорвались. Конечно, она жаждала внимания и всеобщей любви, но не той, о которой мечтает большинство: любви, о которой грезила она, обычно удостаиваются короли. Но мало просто стремиться к этому – таким, наверное, надо родиться… А она хотела добиться сама – и добилась: ее любили многие, и она платила им тем же.
Кто-то окликнул Ибарру по имени, он обернулся и увидел Конора.
– Скучаешь? – поинтересовался юноша, задумчиво разделяя на дольки очищенный мандарин.
– Наблюдаю, – отозвался тот, переводя меланхоличный взгляд с одной компании на другую. – А ты, я вижу, уже со всеми перезнакомился?
– Только с опоздавшими не успел, – смущенно признался собеседник. – Надеюсь, до начала пиршества наверстаю. Хотелось бы увидеть наших бравых испанских адмиралов воочию.
Фадрике поморщился: упоминание о Реконкисте (тем более, о ее лидерах) подпортило настроение.
– Я и с Хуаном успел поговорить, – продолжал хвастаться он, – и знаю о нашей маленькой проблеме.
– О какой это? – нахмурился лидер Альянса, смерив друга пристальным взглядом.
– О той, что здание старое, часть его даже заколочена, а ближайшие