Во времена Екатерины Великой Казанове в Европе резко поплохело: его последовательно выслали из Флоренции (темная история с подложным векселем), из Мадрида (незаконное хранение оружия), из Вены и Парижа (не уточнил, в чем там дело, но безусловно очередные вольности с законом). «Граф» решил окучить территории, где прежде не бывал, а потому ни в чем таком и не засветился. Приехал в Берлин и стал добиваться у Фридриха Великого какого-нибудь теплого местечка, вдохновенно расписывая, что он большой специалист по разбивке парков, искусный инженер-гидравлик, великий финансист и, наконец, большой знаток военного дела.
Форменным идиотством с его стороны было изображать великого знатока военного дела не перед кем-нибудь – перед Фридрихом. Да и остальные его басни смотрелись неубедительно. Помимо военных талантов, Фридрих немало сделал для государственного строительства. В массовом порядке использовал иностранных специалистов, не обращая внимания на их национальность и религию (полное впечатление, что сам он не верил ни в Бога ни в черта). Французы и евреи собирали налоги, вообще рулили финансами – так что со временем пустили в обращение конвертируемый и полновесный серебряный талер. Чехи строили плотины и занимались мелиорацией. Фридрих пускал в Пруссию всех иностранцев, кто собирался взяться за земледелие и какие-либо полезные ремесла. Впервые в мировой истории посадил на землю цыган, без насильственных методов, цыгане как миленькие пахали, жали и сеяли. (Ехидно замечу в скобках: после такого наплыва иностранцев все вопли нацистов о «чистоте арийской расы» выглядят полным идиотством.)
Одним словом, Фридрих быстро понял, что за птица к нему залетела. В шею не прогнал – обладая нешуточным чувством юмора (что легко понять, читая его переписку, изданную при Екатерине Великой в России), он с милой улыбкой предложил залетному гостю должность… воспитателя в кадетском корпусе. Не бог весть что, конечно, но жалованья хватит и на пиво с сосисками, и на недорогих девок, до коих Казанова был большой охотник, настолько, что его имя в этом плане стало нарицательным наряду с Дон Жуаном.
Однако для «великого мага» подобное предложение было крайне оскорбительным, и он, распрощавшись, направился в Санкт-Петербург. То ли он слышал кое-что о бесславной участи двух помянутых алхимиков, то ли искал разнообразия. Как бы там ни было, в роли великого мага он выступать не стал, а позиционировал себя как видного экономиста – наподобие Явлинского. Он в ту пору считался европейской знаменитостью, ну а то, что за ним тянулся изрядный шлейф криминальных скандалов, ничему, в общем, не мешало