При входе на лестницу мне откозыряли двое полицейских, мол, чем можем быть полезны. Я вытащил из бумажника испачканную купюру и стал с ними объясняться, в основном, жестами. Сплошное обаяние, я всем своим видом хотел показать, что скрывать мне нечего, никакой я не мошенник и не мафиози, а просто завалялось у меня в кармане сто долларов, нигде их не принимают, потому что испачканы, пришел, мол, к вам за помощью, такой, вот, простой парень. Мне указали, куда пройти.
Женщина средних лет в окошке была явно озадачена. Она взяла купюру и унесла ее за перегородку. Потом вернулась и молча подвинула ее мне обратно.
– Что? – удивился я. Она замотала головой.
– Фальшивая? – спросил я. Кассирша не поняла.
– Доллары фальшивые, говорю?
Она безразлично пожала плечами и стала набирать что-то на компьютере, вся из себя деловая и сосредоточенная, мол, не до вас мне.
– Ну так узнайте и обменяйте, если не фальшивая. Вы же – национальный банк!
Она посмотрела на меня с неприязнью.
– Вы понимаете по-русски? Вас же в школе учили. Я получил эти деньги в Москве… – начал я, стараясь быть спокойным.
– Ну и вобмените их в Москве. – Она так и сказала – «вобмените».
– У меня нет денег, чтобы уехать в Москву, – сказал я жестко. – Я здесь с инвалидом в Годонине… У вас начальство есть? Попросите, пожалуйста. – Во мне уже все клокотало.
Как из-под земли, выросла вторая женщина, помоложе и повежливее. Мельком взглянув на меня и переговорив о чем-то с первой, она осмотрела деньгу и, любезно улыбаясь, выдала тираду на беглом английском, из которой я только понял, что их стране такая бракованная валюта не нужна.
Обе женщины стояли за окошком и выжидательно смотрели куда-то за меня. Я обернулся. Вразвалочку к нам направлялся полицейский, постукивая дубинкой по ляжке. Перевес сил был на их стороне. Я сгреб купюру в карман, будь она трижды проклята, выругался вслух понятным всему миру русским матом и, взбешенный, чуть не задев плечом мильтона, зашагал к выходу из зала.
Полицейские на лестнице, как старого знакомого, окликнули меня: «Из ит окей?» «Итс олл райт», – зло ответил я, издевательски вскинул руку и вывалился наружу Вацлавская площадь, как широкая полноводная река, проплывала мимо трамваями, автомобилями и неспешным потоком толпы, с водоворотами у ларьков и витрин. Я сунул в рот жвачку и, успокаиваясь, влился в этот поток. «Фашистки ****ые, – думал я, ощупывая мужские галстуки под очередным торгующим грибком. – Решили выместить свои прошлые обиды на бывшем советском человеке. Вот ведь суки!» В тот момент я был убежден, что причина моей неудачи с обменом валюты была именно в этом. «Теперь денег на обратную дорогу нам не хватит. И что же делать? – продолжал я размышлять, мысленно посыпая голову пеплом. – Или хватит?» Я прикинул, сколько полноценных долларов и крон у меня осталось, но ответить на этот последний вопрос так и не смог. Стоимости