– Вы не ставили запретов на просмотр спектакля, – нашёлся актёр и продолжил лупить Кира.
– Спектакль должны увидеть все. О нём должны говорить все, – чуть слышно пробормотал мужчина, сидевший в самом конце прямоугольного стола и скрытый от чужих взглядов покровом тьмы.
– А? – подал голос Кир. – За что?!
– А ты за что сорвал спектакль и разрушил полтеатра? – тут же огорошил его Уилл и стукнул кулаком по дереву. Пирамида из монет разрушилась, огонёк свечи задрожал. После созданного эффекта добавил в полной тишине: – И главное, чем ты мне оплатишь ущерб?
– Мы знаменитые злоборцы. Нас заказали уничтожить демона. Он завладел телом одного из членов труппы и насылает проклятия во время каждого спектакля. Мы увидели урук-хаев и решили: это их рук дело. Оказалось, нет…
– Демон? – удивился Уилл. – Я так и знал: наши враги не успокоятся. Теперь вот придумали россказни о демоне. Объясни ему, Заг.
– Я написал пьесу. Особенную пьесу, – раздался голос из тёмного угла. – Здесь нет благородных рыцарей, прекрасных дам и злодеев-колдунов. Здесь всё настоящее. Как и есть в жизни. Люди приходят в театр словно посмотреться в зеркало.
– Да, и мы первые, кто начал её играть, – похвастался Уилл. – У зрителей – успех, от недругов – плевки. Скоро Заг напишет новую трагедию, она ещё более натурально и жёстко изобразит жизнь.
– Точно. Там главный герой насилует женщин на тёмных улицах пьяной деревни, которую терроризирует ненасытный палач-инвкизитор, – потирая руки, начал рассказывать Заг, но тут что-то отвлекло всеобщее внимание.
В коридоре послышался шум. Кто-то бежал, гремело железо… Дверь распахнулась. На пороге стояли двое: один – в длиннополой мантии, другой – с топором.
– Казион, жги! – завопил человек с топором.
И первый вытянул руки вперёд, напевая жуткое заклинание:
– Не верил он любви, свободе; на жизнь насмешливо глядел – и ничего во всей природе благословить он не хотел…[3]
Дрожащий палец указывал на Уилла. Из пальца вылетела жёлтая молния. Долетев до хозяина актёрской труппы, она отскочила обратно и просочилась в тело колдуна. Тот вдруг застонал и начал иссушаться. От удивления Уилл потерял дар речи. А колдун за миг похудел настолько, что его мантия, казалось, висела теперь на вешалке вместо тела. С диким изумлением парень с топором рассматривал друга, но вдруг Кир вскочил с места и ринулся к выходу. Сообразив, что им больше здесь не рады, двое странных ночных гостей юркнули следом.
Они бежали по тёмному коридору. Гремело железо, но никому не было дела, зачем железо гремит. Казион чувствовал неземную лёгкость в мышцах, тошноту и головокружение. Мамс в сотый раз пожалел, что ввязался в авантюру злоборства. У Кира же был такой вид, будто старая повитуха сообщила о страшной тайне и, заинтриговав его, начала рассказывать, сколько ухажёров к ней ходило до замужества.
– Мы