– А как их различить? – поинтересовался я. – Не на комбинат же идти!
– Ты приступи. И они сами начнут отличаться, – усмехнулся Борис.
Дельный совет. Главное – приступить.
– Стой, куда? – внизу остановила вахтерша, старуха. – Мал еще!
– Катьку позови! – сурово сказал Борис.
– Работает твоя Катька. Ударница теперь! – с гордостью проговорила старуха.
– Тогда Симу! – уверенно произнес Борис.
– Для Симы ты мал еще! Сима матерых любит! – усмехнулась она. Еще и диспетчерша.
Я стоял как оплеванный, но друг мой и ухом не повел.
– Вальку тогда!
Да. Однолюбом его не назовешь. Остались, видно, только тазохолстовщицы. И не то чтобы я испытывал дикую страсть. Тянуло на воздух.
– Да вон кочерга твоя эта идет! – указала старуха.
Действительно кочерга – спускалась по лестнице. И с ней шла… тоненькая, изящная, темноглазая…
– Сеструха вроде ее. Годится?
– Специальность меня не интересует! – Я сглотнул слюну.
– Да вроде в училище она. Стой! – Он остановил кочергу.
– Чего тебе?
– Я сыт – во… Другу моему сеструха твоя приглянулась.
– Уезжает она.
– А говорить умеет? Как зовут-то?
– Нелли, – с наглой усмешкой проговорила сестра. Манеры ее слегка меня отпугнули. Но грация… божественная! – Тут отдежурила!
Что она имела в виду?
– Пусть друг твой, – почему-то общались через посредника, – утром ко мне в Стрельну приедет. Первый дом на кольце – сразу видно!
– Во сколько? – подал голос и я.
– Когда петухи запоют! – дерзко ответила Нелли.
– Мать на смену уйдет, – вступила кочерга, показывая, что она тоже при делах.
Нелька, даже не кивнув, стремительно вышла. Не бежать же за ней! Мы же серьезные парни…
Закончились улицы, и трамвай гнал по тоскливому пустырю. Нет, пустырь абсолютно нейтральный, это ты тоскуешь: где моя прежняя уютненькая жизнь, где все знакомо? «Ни одного встречного трамвая! Путь в один конец?» – такого вот рода мысли. Пугало не само предстоящее действо (оно, скорее, манило). Но нету слов. Шпана тогда говорила «швориться». Не хотелось бы! Да и не смогу. «Слово, видишь ли, ему надо ключевое!» – самоиздевался я.
Дом Нельки действительно был на виду. Деревянный барак. Грохотал в дверь долго. Открыл какой-то мужик в мятой майке и таких же трусах. И с таким же лицом. И взглядом. В общем – красавец.
– К тебе, что ли? – крикнул он, обернувшись.
– Дом выстудил! – появилась Нелька в халатике.
– Придавить его? – мужик показал на меня.
– Иди, Вася, жена заждалася! – Нелька была в ярости.
Мужик, надев какую-то неизвестную мне форму, ушел.
– Ну? – Нелька повернулась ко мне.
– Ну у тебя и конвейер! – проговорил я и тут же получил слепящий удар в нос. Белая рубаха, специально надетая для этого случая, залилась кровью.
– Вали! – И я вылетел на воздух. Дверь с грохотом закрылась.
Рубаха