– Поменьше к Глашке бегайте, она вам наговорит! Небось, денег ей отнесли?
– Да уж, отнесла… но ты не сердись! Я успокоиться хотела.
– Ну и что, успокоились? Эта Глашка, кроме как о деньгах, не думает ни о чём. Поди, и травку дала?
– Дала, дала… как не дать?
– Не вздумайте мне в чай её класть!
– Да я не тебе, себе попросила, чтобы спать получше… не гневайся, доченька, травка-то помогает.
– Ну, как хотите, только не расстраивайтесь, прошу вас! Я спросить хотела… тут один мой знакомый хочет ужинать у нас. Может, пригласим его на неделе?
– Конечно, Наденька! Буду очень рада. А кто он такой?
– Знакомый.
– Ухаживает за тобой?
– Не знаю пока, мы недавно знакомы, полгода ещё нет.
– Уже полгода? Наденька! И до сих пор ты не представила его мне?
– Я не знала, надо ли это делать. А теперь вот он сам захотел.
– Вот и слава Богу, что захотел! Конечно, ты ему нравишься, разве иначе он захотел бы в дом войти?
– Да кто его знает? Может, и нравлюсь…
– Вот и хорошо, доченька! Напиши ему, пускай непременно приходит.
– Напишу. Ладно, спать уже пора, пойдёмте, матушка.
– Иди, милая, иди, я ещё посижу, кружева поплету… пристрастилась я кружева плести!
Надин встала и ушла к себе в спальню, оставив Дарью Спиридоновну одну.
На следующий день Надин написала письмо Савве с приглашением. Её охватила неясная тревога, природу которой она не могла разгадать, и потому приписала обычной осенней хандре.
На следующий день Савва явился к ужину с большим букетом белых хризантем, который вручил Дарье Спиридоновне. Она всплеснула руками и запричитала:
– Ну что вы, зачем же такое великолепие? Ну красота же какая! Груня! Где ты, Груня?! Возьми цветы и поставь в вазу!
Груня подбежала и приняла из рук хозяйки цветы. Савва представился и поцеловал руку Дарье Спиридоновне. Та отчего-то засмущалась:
– Пройдёмте к столу, Савва Андреевич! Мы для вас курочку зажарили! Наливочка у нас своя, вишнёвая. Забористая!
Надин молчала. За столом Дарья Спиридоновна ещё больше разговорилась: наливка сделала своё дело:
– А кто ваши родители, Савва Андреевич?
– Они умерли, когда я маленьким был.
– Какое несчастье! Так вы сирота, выходит?
– Меня дядя к себе взял, воспитал.
– Это хорошо, а что, позволю спросить, с вашими родителями случилось?
– Отец на охоту зимой пошёл, заблудился, замёрз, подхватил воспаление лёгких. Так и не выкарабкался, скончался в горячке, царствие ему небесное. А мать недолго после него прожила, угасла. Чахотка. Но это она из-за отца, не могла смириться с его смертью, любила очень. Мне тогда