Разумеется, доказать существование Канвы могут, и пытаются, мулы. Но, как было сказано, иллюзорный мир умён. Вещи из него нарочно, ради правды, не вытягиваются.
Сажусь на край кровати. Пальцами массирую скулы. В голову настойчиво лезет тиканье настенных часов. Поднимаю глаза – восемь утра. Как по расписанию. До вечера ещё далеко, и дел куча.
После десятиминутки обязательных упражнений – как бы ни было хорошо там, в Канве, себя здешнего жизненно необходимо беречь – одеваюсь. Зевая, топаю на кухню, к холодильнику. За дверцей – штабеля бутылок минералки, газировки. Из всего многообразия останавливаюсь на коробочке апельсинового сока.
Запрокидываю голову, стараясь выдавить в рот остатки благословенной влаги, делаю неосторожный шаг назад….
Полы в квартире старые, деревянные. Всё время забываю про половицу-предательницу, лежащую возле холодильника. Надсадный скрип, должно быть, услышали даже соседи.
Замираю увидевшей хищника газелью. Кошусь на дверь, что напротив кухни. Секунда, вторая. Щелкает замок, жалобно визжат несмазанные петли. Из комнаты, запахивая халат, выбирается Женя.
Евгения – это моя спасительница. По совместительству – лучшая подруга. На Земле. Без преувеличений. Остальные друзья живут в Канве.
Невысокая, всего мне по плечо, девушка. Голубоглазая, с миленьким личиком, коротким ёршиком светлых волос. Как говорят, всё при ней. Фигура неплохая, абстрагируясь, могу смело заявить, что – почти идеальная. И грудь высокая, и талия узкая, и попа – вполне себе ничего. И это только внешность, а уж содержание… такую умницу редко встретишь.
С Женей две беды. Первая: от ума одни неприятности. Личная жизнь вечно разлажена, от чего мне вечерами приходится работать жилеткой для слёз. Вторая: она всё-таки мой друг.
– Я как чувствовала, что ты уже… проснулся, – сказала она, усаживаясь за стол. Зашуршал кулером ноутбук. – Кофе приготовишь?
– Угу.
Чувствовала она, как же. Наверняка лежала, пролистывая книжку. Ждала, пока я выдам себя.
Послушно ставлю турку на огонь.
– Как успехи?
– Да ничего такого. Подошли к объекту, этим вечером будем брать.
Она хитро щурит глаза. Тычет кулачком мне в бок.
– Чего ворчишь? – спрашивает. – Неприятности?
Вздыхаю. Вот чего-чего, а ненавижу такие утренние беседы. Мне нужно часа два для того, чтобы прийти в себя от Канвы. Посидеть в одиночестве, привыкнуть к телу. Подумать. Женя об этом прекрасно знает. Но продолжает уже второй год выполнять ненавистный мне ритуал «тормошения».
– Я жду, – строго говорит она.
– Да какие там… просто перед самым выходом приняли бой. Никак не отойду.
– Кто?
– Кэ-вэ…
Девушка понимающе кивает. Конечно, ей, как человеку нормальному, сложно оценить масштаб