Ольга и Рив этих подробностей не знали, как и того, что ради них родители взяли отпуск. Именно для того, чтобы побыть с детьми в больнице. Молодые люди привыкали к тому, что есть взрослые, которым до них двоих есть дело. Только одно беспокоило Рива – родители были магами со спящим даром, как и все вокруг, а вот именно активных магов пока им встретить не довелось. Этот факт несколько удивлял мальчика, а Ольге, мечтавшей ещё там о семье, всё было до Альдебарана – девочка наслаждалась.
– Как думаешь, где мы вообще и что происходит? – поинтересовалась Ольга, укладываясь спать. – А то я что-то ничего не понимаю.
– Да, тут трудно что-то понять, – задумчиво ответил Рив, ибо образы в головах местных не имели ассоциаций у самого бывшего курсанта. – Это что-то типа… хм… госпиталя, где пытаются не дать умереть детям со сломанными симбионтами. Видимо, просто не умеют их быстро извлекать. Нас с тобой лечили…
– Жёстко у них было в Тёмных Веках, – прокомментировала Ольга. – Ну, вот мы, несмотря ни на что, выжили. И что?
– Домой отправят через некоторое время, – пояснил ей напарник, укладываясь рядом, против чего вообще никто не возражал. – Странно всё. Или у меня родителей нет, или они отказники, а твои ко мне – как к родному…
– Или твои не отказники, – рассудительно заявила девочка. – Или потом выясним.
Дети не капризничали, не возмущались и не протестовали. Разделять же этих двоих не рисковали сами доктора – одного опыта было более чем достаточно. Кроме того, они и не стеснялись друг друга, что значительно облегчало работу медсестёр. Решив пока принимать окружающее как есть, Ольга и Рив ничему не удивлялись, только ластились к родителям девочки. Взрослые же понимали, насколько сильно испугались двое детей, поэтому старались их почаще обнимать.
Ольга чувствовала себя в раю, поэтому ни о чём плохом ей думать не хотелось. Она была и на мамонта согласна, лишь бы обнимали, понимая при этом, что в случае проявления агрессии сдержаться просто не сумеет, а Рив и пытаться не будет. Они оба были аграми с высоким индексом, поэтому просто не умели прощать направленную на них агрессию, а фантазии у них двоих хватало. Девочка предпочитала не вспоминать о том, что, когда от неё отказались родители, индекс агрессии был небольшим. Значит, её могли отогреть и снизить индекс, были примеры этому, ведь были же! Но теперь всё изменилось… Именно это изменение и было сложно осознать.
Фрау Штиллер не могла поверить в это счастье – рака у её девочки больше нет. Больше над доченькой не висел страшным приговором отрицательный прогноз, да и над сыночком тоже. Дети, за прошедшее время ставшие друг для друга всем, могли теперь жить, учиться, играть, не думая о том, что каждый их день может стать последним. И от осознания факта освобождения родителям теперь уже, пожалуй, обоих детей, хотелось смеяться и плакать. Позади остался ужас