Когда есть смута, незачем тужить,
Ведь от болезней тех одни напасти,
Но, несмотря на это, надо жить.
Герой наш видел в горести волнений
Тоску души и святости удел,
И ради пенья ангельских воззрений
Императрицу в дружестве воспел.
Но это было для него начало,
Где в круге тайном мыслились дела,
Ведь путь к той славе время указало —
Истории, для нас на все века.
Мне остаётся лишь ловить мгновенья,
Узреть в ночи прошедшего урок,
Оставив в строках страсти, заблужденья,
Вскрывая человеческий порок!
«Бог для меня есть радость и веселье,
И я не вижу жизненных преград,
Лишь с ним я ощущаю пробужденье
Для новой жизни, что дарует град.
Я брошусь в вихрь желаемого счастья,
Мой дух надеждой, верой исцелён,
И в тех объятьях ради сладострастья
Своей судьбой я буду воскрешён.
Уж коли жить, измерю все глубины
И брошусь в шумный времени поток,
Чтоб, сокрушая страсти, со стремнины
Мог испытать желанный жизни срок».
То говорил герой наш близ престола,
Когда внимал о «русском мужике»[3],
Хотя в тех звуках слышалась крамола,
Без ропота ведущая к беде.
«Кто буду я, коль не достигну цели,
Своих надежд, чтоб милость обрести,
Стремясь к венцу при божеском уделе
Во славу императорской четы?
Мне многое природа подарила,
Чтоб крикнуть миру: «Я сильней царей!
Ведь только мне подвластна божья сила,
Чтоб был здоров царевич Алексей»[4].
Герой наш видел страх и боль причины,
Когда от горя таяли сердца,
В объятьях мук и тронной паутины
Теряя без надежды все права.
Но было и сильнее в царстве горе…
В грядущих днях рождался новый род,
Чтоб воцариться в новеньком уборе
Для долгожданных, сладостных свобод
России путь всегда был страшен миру
Непредсказуемостью действий и игры,
Тому, кто славил хаос, войны, силу,
И тем, что в ранг врагов возведены.
То не понять в природе необъятной
Дарующий отчизне Дух Земли,
Где не звучат струёю благодатной
Нам посланные Господом дары;
Всё временно, изменчиво, туманно,
Нам тягостна любая в жизни новь
И потому так жизнь непостоянна,
Терзая душу, разум – вновь и вновь.
И в том, поверьте, нет уже сомнений
Спасаемся, как можем, всей страной
Испепеляя поступь жаждой мнений
О жизни странной, глупой, непростой.
Не упуская с виду жертв воззрений
Императрицы – друга и царя,
Вкушал Распутин всюду эхо мнений,
В семье имперской крепость возводя!
Чтобы служила благом государству
В семейных и общественных делах,
А