Мы ведь хотим?
Черта с два, конечно.
Другое дело, что выхода у нас нет.
Глава 5
Загляни в меня, Все разграблено начисто, пусто. Мне как будто отключили чувства, Мне как будто отключили чувства, да…
Лала
– Эй! Кто тут у нас, вы только посмотрите…
Дверь открывается, наполняя мою комнату светом из коридора. На улице ясный день, но тут царит мрак. Я задернула шторы и лежу в постели, старательно изгоняя из головы мысли всякие. Мне хорошо в этой пустоте. Можно представить, что и меня в ней нет. Была девочка, да куда-то делась. Даже когда кто-то ко мне заходит, не проблема ведь сделать вид, что меня больше не существует. Просто молча продолжая пялиться в стену.
Жаль, что этих двоих я не могу игнорировать. Скорей всего, их потому ко мне и прислали. Оборачиваюсь, удерживая на локте вес тела:
– Привет.
Афина нежно улыбается, целуя кулачок сына. Осторожно машет мне его крохотной ручкой:
– Привет, Лала. Я открою шторы? Не то на что-нибудь напорюсь.
Не желая утруждать жену брата, щелкаю пультом. Шторы расходятся, я болезненно морщусь. Глаза совсем отвыкли от яркого света. Там, за окном, догорает лето, а внутри меня уже давно поселилась зима.
– Ну-ка, дайте мне этого парня! – требовательно шевелю пальцами. Афина опускается на постель, отдает мне Маратика и беспечно откидывается на спину. – Устала?
– Не-а. Когда бы я успела? Мне вообще не дают побыть с сыном. Он то с папой, то с бабушкой, то с дедом! Я даже с непривычки ревную. – Афина смеется, а мне совсем не смешно. Я думаю о том, как тяжело ей было одной с Мариам. Ведь Марат, пойдя на поводу у семьи, в то время женился на другой девушке, и знать не знал, что где-то там у него подрастает дочка. Сколько ошибок мы совершаем, следуя глупым кондовым обычаям? Стараясь поступить по чести так, как того от нас ждут, сколько боли мы причиняем себе и тем, кого любим? Но главное, почему нас это вообще ничему не учит? Ну почему, а?!
– Он такой хорошенький. Вылитый папа!
– Еще бы! – Афина закатывает глаза. – Слушай, может, погуляем? Денек такой хороший.
– Не хочу.
– Ну, ты чего, Лал? Я тебя не узнаю. Лежишь тут какой день.
– Ты разве не знаешь, что я наделала?
Интересно, я теперь когда-нибудь смогу оторвать взгляд от пола? Посмотреть на человека прямо смогу?
– Я не знаю твоей версии происходящего.
– Да кому нужны мои версии? – уклоняясь от взгляда, веду носом по головке Маратика.
– Мне. Я очень за тебя переживаю. Правда. Боюсь, даже молоко пропадет.
Ага. В ход пошли манипуляции. Отрезаю, чтобы их прекратить:
– Никаких других версий тут быть не может. Я опозорила нашу семью. Предала хорошего парня и…
– Даже