– Вот-вот. Привет ему передай. И заодно мою просьбу выполни. Хозяин с женой вчера еще вместе с гостями из Германии уехали в Тифлис. Думал, буду свободным. Не получилось. Столько срочных заданий надавал. Придется кататься то в Карадаг, то в Маштаги, то в Нардаран, то… – Ашраф махнул рукой. – А в доме сестры моей сунят-той8! Не смогу я быть у них. Так ты этот зембиль с гостинцами, будь добр, передай Кюбре ханум. Ее у вас в Мардакянах Певуньей зовут. Она моя сестра… И еще возьми рублевку. Скажи ей, чтобы сразу после обрезания поцеловала бы его за меня и отдала.
Мехти кивнул. Потом завистливо протянул.
– Тифлис… Хотя бы разок увидеть его…
– Даст Бог еще увидишь.
– Иншалла! – помогая устраивать зембиль в арбе, говорит Балыг сатан.
– Спасибо, Мехти джан! Удружил,– благодарит его Ашраф.
– Интересно, чего это они, твои хозяева, сами уехали, а сынишку не взяли? Бегает там по двору как угорелый. Всю арбу облазил.
– Там все взрослые. Ребенок только бы мешал. Оставили его с русским учителем. Хозяин ему доверяет. Он человек надежный.
– Надежный, да чужой.
– Грета ханум хотела его взять. Полюбила как родного.
– Как?! Он им не родной? – удивился Мехти.
– Махмуд беку – родной, а хозяйке – нет. Он ребенок его сестры. Ее муж, отец мальчика, помер. Она несколько лет вдовствовала… А теперь там, у себя в Шемахе, сошлась с другим. Как положено, по шариату… Тоже с вдовцом. У ней двое – мальчик с девочкой, и у того трое – две дочки и сын. Вот Махмуд бек и взял у ней мальчонку.
– Он шемахинец?
– Хозяин?.. Да.
– А что он своих не завел?
– Не получилось. Когда Грета ханум была беременной, она упала из кареты и чуть не умерла. Ее спасли, а младенца не сумели… Лучшие профессора Германии ее лечили.
– Они сюда приезжали?
– Кто? Профессора?..
– Ну да!
– Нет, это случилось в Берлине. Хозяин с Гретой ханум поженились, когда он там учился… Теперь она не может иметь детей… Аллах лишил ее этого счастья. А женщина она очень хорошая. Балашку любит без памяти. Если бы ты видел, как она с ним прощалась, когда они уезжали.
Маленький беглец, забыв о боли и своих неудобствах, хотел выскочить из арбы, вцепиться в фаэтонщика Ашрафа и обозвать его вруном. Он-то хорошо знает, что мама Грета его мамочка, Махмуд бек его папа. Ничего, отец всыпет ему как надо. Не разрешит ездить на нашем фаэтоне… «Тогда посмотрим, дядя Ашраф. Тогда посмотрим»… – успокаивал себя мальчик.
Не имея возможности заткнуть себе уши, чтобы не слышать, он сильно зажмурил глаза. Другой раз он крикнул бы ему что-нибудь обидное и обязательно укусил бы.
Мальчик представил себе, как он выскакивает из-под мешков и впивается зубами в жесткую руку кучера и как Ашраф ревет от боли. Но этого нельзя было делать. Тогда бы он выдал себя и никогда бы не увидел моря. А ему больше всего на свете хотелось к морю. Хотя бы одним глазком посмотреть, как это в хрустальной воде живут серебряные рыбки.
О том, что