– Потому что спал в нем до поры до времени один очень-очень прекрасный, но ядовитый…
– Ну договаривай, договаривай!
– Фигушки, я обиделся, – бурчал котелок.
– Ладно, я тогда бутерброды сделаю, пока ты молчишь.
Станет Сказочника толстыми ломтями сыр кромсать, потому что большому куску рот радуется, а котелок обиженным противным голосом:
– Любовь у них была сильная, но, как только наступил декабыр-р-рь, полюбила Герцогиня другого. Уж такого страшненького! Такого кривоногого! Зато по утрам у Герцогини только и оставалось сил, что водички холодненькой попросить да на пол с кровати скатиться. Чуть ножки от такой романтики не отнялися. Потому что не двадцать было Герцогине, не двадцать.
– Вот ты вредный какой! – говорила Сказочница и бежала к компу. – К черту завтрак! Чего там у них дальше было, рассказывай!
Тем временем вода в настоящей кастрюльке выкипала, яйцо становилось сначала печеным, а потом горелым.
Домовой в вязаных носочках осторожно, чтоб не расшибиться на скользком линолеуме, крался к форточке и открывал ее пошире. Там на улице стоял в воробьиных бусах Декабрь, чистил мандаринку и плевался косточками в людей на остановке.
Сказочница долбила по клавиатуре что было сил, живот бурчал, котелок бубнил, новая сказочка писалась. Про любовь, про страсть и тагдалию.
Про Беконечность
Жила-была Бесконечность. Были у Бесконечности серые глаза и мясной скафандр для выходов внаружу.
Утром Бесконечность пила кофе, занималась йогой, потом надевала пальто, драные джинсы и шла в парк. В парке листья, небо и можно сесть на скамейку, смотреть на коленки, торчащие из дырок на штанах, и писать маленькие смешные сказки. Длинную штуку из слов может сварганить почти любой. Это как шарф.
Тут достаточно быть грамотным, иметь каменную задницу, в смысле быть усидчивым, и делать спицами клац-клац. Маленькие смешные сказки – совсем другое дело. Это как печь печенье прямо у себя в голове. Очень весело иметь вместо головы печку и лепить вкусное печенье разных вкусов и форм. Все-то было в голове у Бесконечности: и мед, и разные орехи, и маслице, и скалки деревянные-резные, чтоб тесто выходило из-под рук фигурное, тонкое, со звездами, павлинами и смайликами.
И шел у Бесконечности из ушей дым светлыми колечками, и летели колечки высоко-высоко да прямо в космос. И опаздывали постоянно на работу инопланетяне, потому что сил нет никаких нюхать вот это все. И говорили, например, марсианские полицейские:
«Сегодня в районе планеты theМля снова пахнет печеньицем. Будьте осторожны на дорогах!»
И громко сглатывали слюну.
Угощала Бесконечность свежим теплым печеньем всех, кто оказывался рядом, а крошки кидала воробьям.
И смысла в этом не было никакого, только одна радость, тающая во рту.
Надо в космос отослать немного, жалко же НЛО-шников, как они там без печенья. Прилетайте, штоли, хватит на всех.
Мечтай
Ей