Проводив врача взглядом, он осторожно повернул голову и, увидев с интересом наблюдающего за ним Жака, попросил:
– Дружище, дай воды, пожалуйста. В горле от всего этого пересохло, как в пустыне.
– Держи, – осторожно поднявшись, протянул ему кружку Жак.
Кряхтя, словно старый дед, Сашка сумел приподняться на локте и, осторожно осушив кружку до капли, с таким же кряхтением улегся обратно.
– На мне цветы не растут, Жак. Ты чего так уставился?
– Пытаюсь понять, кто ты, – с ухмылкой хмыкнул тот.
– Я бы и сам хотел это понимать, – буркнул Сашка, устраиваясь поудобнее.
– Ты и вправду русский? – не отставал Жак.
– Дружище, я понятия не имею, кто такие эти русские и как они выглядят. Говорил же, я всю жизнь в приюте прожил, – ответил парень с раздражением. Этот разговор начал его напрягать.
– Да ладно тебе. Мне-то ты можешь признаться, – продолжал настаивать Жак.
– В чем? В том, что ни черта о себе не помню? Можешь попросить у доктора мои бумаги. Там все написано.
– Неужели вообще ничего не помнишь?
– Только в общих чертах, – вздохнул Сашка. – И должен признаться, меня это крепко пугает.
– Думаешь, за тобой есть что-то, за что тебя могут потащить к судье? – тут же насторожился Жак.
– Плевать мне на судей, – отмахнулся Сашка. – Я честно служил, и не моя вина, что получил контузию. Это война, и на ней всякое бывает. Я не понимаю, что мне делать дальше.
– Ну, не все так плохо, приятель. Наш коновал решил принять в твоей жизни участие, так что, думаю, сумеешь пристроиться, – протянул Жак с заметной завистью.
– Возможно, возможно, – буркнул Сашка, погружаясь в собственные размышления.
Прежде всего нужно незаметно провести проверку организма. К его удивлению, на этот раз все было гораздо лучше. Похоже, полный покой при контузии был взят не с потолка. Во всяком случае, голова уже болела не так сильно. Само тело отзывалось на любое движение гораздо быстрее, а главное, что из пальцев пропал тремор. В прошлое пробуждение они тряслись, словно у завзятого алкоголика с бодуна.
Накрывшись до подмышек одеялом тонкого сукна, Сашка принялся старательно напрягать и расслаблять поочередно все мышцы тела, пытаясь реанимировать их. Вскоре он почувствовал, что начинает оживать. Кровь быстрее заструилась по жилам, и даже в голове прояснилось. Но вставать он пока не рискнул. Грохот за стенкой палатки (похоже, уронили какую-то тару навроде бочки) заставил его болезненно сморщиться. Неожиданный шум отдался болью в висках и звоном в ушах. Словно сковородой по затылку приложили.
Прикрыв глаза, он принялся вспоминать свое прошлое, пытаясь решить, как быть дальше. Ехать к приятелю врача, имевшего собственную клинику, он не собирался. Что ни говори, а он профессиональный психиатр и очень быстро поймет, что Сашка пытается водить его за нос. Оказаться в комнате с мягкими стенами ему вовсе не улыбалось. Особенно если он вдруг заявит, что каким-то