Хельмар безголосо рассмеялся, покорно кивнул и бессознательно, вслед за некромантом, поежился от подступающего снизу холода. Потом, словно приняв какое-то решение, посмотрел некроманту в глаза.
– Они пришли не дать мне развоплотиться. Мне было пятьдесят семь, когда меня расстреляли и через два дня воскресили. Я ровесник Витольда и… века.
– То есть, это было в пятьдесят седьмом, и ваш срок пребывания в посмертном виде должен был закончиться симметрично, в 2014-м?
– Да. Почти год назад. Но в тот день пришли мстители и заморозили меня. И теперь они приходят каждое полнолуние. Вот, – он поднял руки. Контуры пальцев стали размытыми, частично превратившись в тень.
– Это что, и я так же стану таять, когда придет мой срок? – спросил Ваня.
– Да.
– Если за тобой не явятся мстители, – напомнил Ансгар.
– Всех их я знаю, – сказал Хельмар, – все они были в свое время владельцами многих из этих книг. И все он были мной уничтожены.
Ансгар посмотрел ему в глаза, потом перехватил взгляд Ивана, направленный на Хельмара.
Бесполезно кого-то защищать, подумал он. Рано или поздно начнется массовый психоз, и одна половина уничтожит другую. У нас это позади и впереди. Мы просто где-то между. Гуманистическая цивилизация невозможна. Хотя вот муравьи наверняка чего-то добились – высокая культура, полный контроль над рождаемостью, осуществляемый силами одной самки.
Может, все дело в самке. Если бы муравьями правил самец, они или перегрызли бы друг друга, или бестолково разлетелись, радуясь свободе, и только такие, как Ансгар, продолжали бы упоенно рыть норы, чтобы скрыться от всего этого бреда. Исключительно для себя, потому что они не размножаются.
– …в той системе координат это было оправдано. Неприятно, но оправдано. Обычное дело. Это словно поток, который несет тебя, и ты слишком слаб, чтобы сопротивляться ему. Я – то есть, тот, кем я был – использовал его в своих целях. Встраивался в него, не испытывая моральных терзаний, потому что мораль зависит от точки зрения общества. Если общество начинает сжигать на кострах, самые большие моралисты бегут поднести спичку. Да, бегут. Не каждая психика может вынести сопротивление. Сопротивление – особый режим, он требует куда больше энергии, чем конформизм, а у человека этой энергии может просто не быть в принципе. Это зависит от строения мозга. Конформизм – это как цвет волос или глаз. Потому что все инстинкты говорят конформистам, что сейчас так лучше. Заповеди присутствуют, но в…
– Зоне вытеснения?
– Верно. А в актуальной зоне, выражаясь вашим, современным языком, общество. Оно говорит, что сейчас лучше делать так, и человек отвечает – хорошо, буду делать так. А дьявол внутри него