– Полиция как институт, призванный служить народу… – начал Громобой, но осекся и, как показалось Аллейну, покраснел.
– Ты хотел сказать, что нам следует знать наше место? – мирно осведомился Аллейн.
Громобой поднялся и принялся мерить шагами комнату. Аллейн тоже встал.
– У тебя талант ставить человека в неудобное положение, – вдруг пожаловался Громобой. – Я это еще по «Давидсону» помню.
– Похоже, я был препротивным мальчишкой, – откликнулся Аллейн. Он чувствовал, что уже сыт «Давидсоном» по горло, да и что еще оставалось сказать? – Я отнял у вашего превосходительства слишком много времени, – произнес он. – Прошу меня простить.
И замолк, ожидая разрешения удалиться. Громобой скорбно уставился на него.
– Но ты же согласился позавтракать с нами, – напомнил он. – Мы договорились. Все уже подготовлено.
– Вы очень добры, ваше превосходительство, но сейчас только одиннадцать часов. Не могу ли я до того времени вас покинуть?
К полному своему смятению, он увидел, как налитые кровью глаза Громобоя заполняются слезами. С величавым достоинством гигант произнес:
– Ты меня расстроил.
– Мне очень жаль.
– Я так обрадовался твоему приезду. А теперь все испорчено и ты называешь меня «превосходительством».
Аллейн ощутил, как у него дрогнули уголки губ, и в то же время его охватило странное сострадание. Совершенно неуместное чувство, решил он. Аллейн напомнил себе, что президент Нгомбваны отнюдь не принадлежит к восторженным простачкам. Это хитрый, целеустремленный и порою жестокий диктатор, наделенный, что также следует признать, способностью быть верным другом. К тому же он – человек чрезвычайно наблюдательный. «И забавный, – думал Аллейн, стараясь ничем своих мыслей не выдать. – При всем при том он безумно забавен».
– Ага! – внезапно взревел президент. – Ты смеешься! Мой милый Рори, ты смеешься! – И сам взорвался гомерическим хохотом. – Нет, это уж слишком! Согласись! Это же курам на смех! О чем мы спорим? Да ни о чем! Ладно, я буду послушным мальчиком. Буду вести себя хорошо. Скажи своим надутым друзьям из Специальной службы, что я не стану убегать, когда они начнут прятаться среди настурций на клумбе и переодеваться пожарными и дамами с собачками. Ну вот! Ты доволен? Да?
– Я счастлив, – кивнул Аллейн. – Если, конечно, ты говоришь серьезно.
– Серьезно-серьезно.