– Так поговори с немцами, отче? Они вон – подвигов жаждут на поприще борьбы с нежитью?! А я, еще и тороплюсь – в Туров, к дочери. Один ваш жрец местный начудил такого, прости Господи, что подозреваю – ее может искать беда.
– Жрецы, будь они неладны – чудят часто, – признал монах. – Об иных так сразу и не скажешь – за людство ли они, аль за Ад и его демонов. И немцы – уже согласились помочь с волколаками, да толку-то.
– Чего так?
– Немцы хороши в поле, – поделился своими наблюдениями монах. – Где встала рать, а напротив нее – другая рать. А с волколаками – хитрость нужна, да ум пытливый.
– Посадник Верхуслав Ратиславович – немцам поможет, да научит коли что, – ответил Лис, впрочем не так уверенно.
– На нем весь городец, земли и людство. Да и пытался он – ничего не вышло, только ратных погубил зазря.
– Отроков? – прикусил ус боярин, скорбно кивнув. На секунду представилось, каково это, пятнадцатилетним парнем – встретиться лицом к морде со здоровенной звериной в лесу, да еще и на ее условиях.
– Отроков. Мальчишек, – подтвердил иерей. – Волколак чай не лапоть – нападать на опасного для себя. Выбрал и подрал тех, кого может подрать.
– Ну, теперь у Веха, вкупе со своей головой, мужи под рукой. Немцы – крепкий ратный люд – сам видел.
– Однако ж тебе как к своему обратился. Тем паче – богатырю, не простому ратнику. Немцы – они кто? Чужины, а ты – свой. И о беде твоей, наслышан уже – мне ее обсказали. И скажу тоже, что и все: дочь твоя – под защитой мечей твоего десятка, в самом укрепленном граде в окрестных землях находится. И ежель там небезопасно – то, каково нам? А христианство здешнее, быть может, муки страшные принимает сейчас. Сколько тут дочерей, сынов, отцов, которых, быть может – только твоим мечом и спасти можно, боярин? О них кто позаботиться здесь? Кто спасет? Здесь гридей княжих нет, и стен крепких как у Турова – тоже нет.
Боярин потемнел лицом, губы плотно сжались, но монах смотрел без упрека – смело, но кротко.
– То мое дело. Если Зверь пойдет за мной, а он пойдет – то я твердо ведаю – я его там и одолею. Со своим десятком. И дочь обороню.
– Когда он пойдет за тобой туда – здеся никого уж живыми не будет! Аль не понимаешь? И одолеть его там – будет стократ сложнее, чем тут, – скорбно покачал головой монах.
– Да откуда ж, прости Господи, святой отец о том знает?
– А оттуда! – засопел монах. – Дьяволова порода – завсегда так. Дашь откусить палец – оторвет руку. И здесь напасть – такая ж! Одолей его здесь, вдали от дочери! Ты же богатырь особой дружины? Так? Так оборони тех, кто в том нуждается! Защити от сил диаволовых!
Добрых несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу – у каждого была своя правда. Первым отвел взгляд Лис. Он шумно выдохнул, склонил буйную голову, закрыв глаза. Думалось тяжело. Монах не торопил и не мешал – все уже было сказано, чего уж теперь.
– Ты прав, отче, – наконец вымолвил Лисослав. – Прав. Я богатырь, еще и избранной