– Есть кто живой? – крикнула я.
– Вы за молочком? – спросила меня пожилая женщина, похожая на бабушку из советских сказок. Ту самую, что открывала окошко и начинала свой рассказ. Морщинистое лицо, две щелочки-глазки, уже почти выцветшие от возраста, румяные щечки. Причем такой цвет был не естественным, а результатом работы ядрено-красного химического карандаша. Или даже целой помады. И зачем так краситься в жару да в поселке?
– Здравствуйте. Мне бы сметанки, – начала я издалека.
Бабушка замахала руками и пригласила меня во двор.
– Ты к кому приехала? Где отдыхаешь? А то смотри, у меня тут какое раздолье, вон можно раскладушку в огород вытащить. И по деньгам совсем смешно получится.
Я улыбнулась, почему-то сразу вспомнив любимый фильм детства «Спортлото-82».
– Спасибо, я из «Желтого дома», у Вероники Максимовны остановилась.
– Батюшки. Так ты дефектиф. Да?
Я чуть не поперхнулась от услышанного и вытаращила глаза.
– И как это я сразу не догадалась? Мне ведь Никочка говорила, что племянник еешный нам специалиста пришлет.
Я посильнее сжала челюсти и постаралась улыбнуться.
– Садись скорее, я сейчас тебе все-все расскажу. Про Ваську нашего. Ох, как жалко паренька, как жалко. И ведь никто не ищет его. Мать его померла, в полиции наплевали. Говорят, он просто бродяжничать ушел. Дурак-человек, вот и пустился в путешествия. Да куда он уйдет? Он же сам ничего не сможет. Беспомощный совсем. Толку что двадцать лет. По уму не больше пяти. Совсем малец.
– А от чего умерла его мать? Сердце?
– Да какое там. Она бы никогда не позволила себе оставить сыночка своего, искала бы до последнего. Она же на уши тут всех подняла. Даже поисковый отряд приехал. Людей было уйма. Какая-то там Лиза у них предводитель. Прочесали поселок и близлежащие поля. У нас ведь и лесов тут нет – сплошная степь да степь кругом. И куда он мог провалиться?
– Может, утонул?
Бабушка перекрестилась.
– Мог, конечно. Но ведь вода была еще холодной. А он как ребенок. Не полез бы. Боялся, не любил он воду. Он хоть и недалеким был, но ведь человек. Кто хочет себе смерти или вред здоровью?
– Так и что случилось с матерью?
– Заболела. Вирус этот проклятый. Забрали ее в больницу. Уж как она сопротивлялась, как не хотела, а увезли. И назад уже не вернулась.
– Да. Жутко, – вздохнула я.
– Не то слово. Был человек и нет больше. И общество какое, никому ведь дела нет. Поискали, поискали мальца немного и забыли. И нет больше ни Васьки, ни его мамы.
– А дом и участок у них большой?
– Такой же, как у меня. Что, думаешь из-за земли могли убить?
– Я ничего такого не думаю, просто спрашиваю. Кому сейчас этот участок достанется?
– Да никому, наверное. Вон уже весь бурьяном порос. Дом быстро обветшает. Потом перейдет государству, наверное. Кому он тут нужен? Ни коммуникаций нормальных, ничего.
– Зато место какое чудесное,