Сиротка. Книга четвёртая. Андрей Евгеньевич Первухин

сейчас грузили в телеги. Забирали всех: и женщин, и детей, и даже стариков, насчёт последних я сам распорядился. Особой жалости у меня к ним не было, пропала она вся уже давно, просто у стариков и тех же детей меньше возможности сбежать, а родители своих чад бросать не будут, в общем, простой холодный расчёт, а не жалость. Да кого я обманываю? Всё равно где-то внутри душу кошки скребли, не нравилось мне то, что происходило, успокаивал себя тем, что рабами их делать не буду, только и всего.

      Мысль о том, что я сейчас веду себя как бандит, иногда посещала мою голову, хотя я пытался гнать её от себя подальше, мол, такие здесь порядки. Тем не менее, она одолевала меня всё чаще, из-за чего настроение портилось, вот как сейчас. В общем, когда я вышел на улицу, уже изрядно себя накрутил, да и вид плачущих людей не добавлял настроения. Лаар оказался прав, эта женщина уже пыталась что-то требовать у моих воинов, причём в довольно грубой форме. Пришла в себя, да и её служанки тоже задрали носы, видно поняли, что им ничего не угрожает.