Помощница умчалась. Даниил кивнул вдогонку и поднял брови.
Иван Иванович понял вопрос без слов.
– Сиротинка. Местная, Шкляренкина. Батька трактористом работал, мать дояркой. Степан на фронте погиб зимой, а Фрося месяц назад умерла от разрыва сердца. От инфаркта, то есть. Сельсовет собирался отправить в детдом, родных у неё тут никого. Ну, я и предложил ко мне перебраться. Она согласилась. Так что в отцах не ходил, сразу дедом заделался…
– Значит, ты всё ж-таки удочерил её?
– Выходит, именно так. В паспорт только не записал пока, в районе это дело оформляют. Времени нет.
В глазах Головко светился тёплый огонёк. По всему видно, обвыкся старый бобыль с круглой сиротинкой, впустил в сердце.
Даниил принёс от калитки рюкзак, принялся развязывать тесёмки. Отсыпал ирисок, поделился пряниками. Сюда же и баночку крабов добавил. Когда ухватился за горло бутыли, Иван Иванович протестующе замахал руками.
– Ты это побереги. У меня есть эквивалент, – и принёс из кладовки длинногорлую «гусыню» тёмного стекла. – Спиртом в больнице пользуйся, как наука велит. А мой напиток и разводить не трэба. Первачок! По народной технологии. Давай-ка за одоление врага всего человечества, – с этими словами он наполнил старинные хрустальные рюмки, невесть каким чудом добравшиеся с Украины и сумевшие уцелеть.
Чокнулись. Выпили и принялись закусывать перьями лука, огурцами и помидорами, доставленными с огорода Оксанкой, успевшей помыть овощи той же «аш два о». Сало и разварная картошка насыщали Даниила по-домашнему, в охотку.
Утолив голод, придвинул девочке сладости. Та как раз разливала чай по чашкам. С улыбкой похвалил.
– Ты, я вижу, у дедушки первая помощница.
Оксанка скромно потупилась. Зато Головко расцвёл в довольной улыбке.
– Она у меня хлеб даром не ест. В лекарствах разбирается не хуже медсестры. Таблетки там, пилюли разные, порошки – всё ей ведомо. И микстуры составит в пропорции. И черновой работы не чурается – воды принести, полы помыть дома и в медпункте. Не поверишь, она и куховарить горазда.
Девочка полыхнула румянцем даже сквозь шоколадный загар на щеках.
– Да мне и не тяжело вовсе! – чуть слышно прошелестела Оксанка.
Сумерки постепенно проникали под кроны деревьев. Жара спадала, образуя на цветах палисадника капельки росы. В селе начали перекличку петухи, возвещая окончание дневных дел. Наплывала особая деревенская спокойность. Лишь у сельсовета тарахтел тракторишка, крутя привод электрогенератора, дающего «лампочкам Ильича» желтоватый накал.
Товарищи принялись обсуждать самое главное событие этих дней на западном фронте. Курская дуга напряглась, подобно гигантскому луку, выпуская на врага стальные стрелы танковых армий, корпусов, бригад и полков. Всего в кулак собралось с нашей стороны около пяти тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок. Это в семь раз больше, чем в контрнаступлении под Москвой, и в пять раз