Позже этой же ночью Гроза, вымокшая и уставшая, возвращалась в логово. Время давно перевалило за полночь и приближалось к утру, на горизонте начинал завязываться рассвет. Багровое зарево только восходило на небо, разбавляя яркими красками густую тьму. Тени начали вытягиваться и прятаться за спинами своих хозяев – великанов-сосен. Свет струился из-за их стройных очертаний, стремясь объять как можно большее пространство. Наступило минутное затишье, а затем все больше голосов зазвенело на разные лады в хвойном лесу. Ночные обитатели спешили укрыться в темных норах, выжившие мыши взволнованно шуршали хвоей и листвой, а сытые охотники степенно брели через чащу на место своего лежбища. Однако не всем повезло в этой борьбе за существование. С высоченной ели, которой было не меньше трехсот лет, за маленькой волчицей наблюдал старый филин. У него недоставало глаза, а второй был уже порядком затуманен и с усилием всматривался в движущиеся объекты. Старая птица уже не могла угнаться за шустрой молодой мышью и часто промахивалась, хватая мощными когтями не горячую плоть, а трухлявые коряги. Филин и сам чем-то напоминал дряхлую древесину. Его большие глаза заслоняли тяжелые перья, неопрятно торчавшие во все стороны. В некоторых местах у него на теле виднелись проплешины, а хвост и вовсе был ободран лисой, едва не окончившей его жалкое существование. Несмотря на это, филин упорно продолжал жить и охотиться. Вся жизненная энергия, которая в нем осталась, теперь была направлена на убийство волчонка, так наивно выделявшегося среди лесного массива. Птица приготовилась к атаке.
Гроза не подозревала, что над ней нависла страшная угроза. Она была занята своими щенячьими делами. Осознание того, что что-то не так, пришло к ней только тогда, когда шуршание мышки в кустарнике резко прекратилось. Казалось, лес мгновенно стих. Древний инстинкт подсказал волчице прижаться к земле, а затем мгновенно юркнуть под ближайшую корягу. Если бы Гроза опомнилась мгновением позже, то наверняка оказалась бы в когтистых лапах старого филина. Скрежет его железных когтей по дереву заставил шерсть на загривке волчицы встать дыбом. Холодок прошел от ушей и до кончика ее хвоста. Все ее маленькое тело охватила дрожь, глаза расширились и в них отразился первобытный ужас. Над головой Грозы послышалось хлопанье крыльев и раздраженный крик. Старая птица опять промахнулась и с усилием