– Я тоже снимаю! – встряв, Славка разрывает невидимую нить наших взглядов, и пока Вовка ему машет, с пафосом комментирует: – Дамы и господа, перед вами Владимир Полянский – гроза скалодрома.
Ясно, это для сторис. Надо бы выйти из кадра, чтобы потом поклонницы не ныли в комментариях про «стремную жену».
– Теперь за бургерами? – непринужденно улыбается он, выложив видео в сеть. И тут же хмурится – видимо, я все-таки не успеваю справиться с мимикой. – Тат, ну не начинай. Я же извинился.
Резко веду плечом, не давая его ладони притронуться.
– Я и не начинаю.
Потому что если начну, уже не смогу остановить поток обвинений.
Со стороны я наверняка кажусь истеричкой. Нужно успокоиться и не провоцировать скандал. Накануне выхода нового мюзикла он совершенно ни к чему.
Одергиваю себя. Вот опять! Опять думаю об интересах мужа. За годы это стало рефлексом – заботиться о других. Быть терпимой, понимающей, обходительной.
Удобной.
Но это ведь неправильно.
Славка не развивает тему, нацепив умеренно довольное лицо – такое у него обычно заготовлено для пресс-конференций.
Я тоже старательно играю на публику, чтобы Вовка ничего не заподозрил. Тот носится как угорелый, забыв о скалодроме, и перескакивает в зоне аттракционов с одной карусели на другую. Лишь перспектива обеда позволяет ненадолго его отвлечь, да и то за счет фастфуда.
– Вот ваш чизбургер и сырные шарики, – расставляя тарелки, официант общается с ним как с взрослым, и Вовке это льстит.
– И еще колу! – он тянется к стакану.
– Сию минуту. Сейчас открою вам бутылку.
Бронировавший столик Славка одобрительно кивает. Ему нравится, что сын привыкает к заискиваниям. Мне же было бы проще посидеть где-нибудь в простом кафе или на фудкорте, в белом шуме толпы. Не из экономии – мы давно не считаем каждую копейку – а просто, чтобы не рисоваться перед другими. И хоть я ценю комфорт и приватность, ресторан необязательно выбирать, руководствуясь мишленовским списком. К тому же какая разница, где заказывать бургеры?
Раздражения добавляет навязчивая мысль, что в отличие от меня, Жанне подобное место наверняка пришлось бы по вкусу. Я ее почти не знаю, но почему-то уверена, что мы с ней противоположны во всем.
Только под вечер мне удается вынырнуть из липкого облака раздражения. Забыться на несколько секунд, когда Вовка роняет машинку в широкую лужу посреди двора, а Славка лезет доставать, не обращая внимания на утонувшие по щиколотку ноги. Сосредоточенно шарит по дну… и поднимает смятую жестяную банку.
– Фу, это не она, пап, – задорный хохот сына похож на звон колокольчика.
Не удержавшись, я смеюсь вместе с ним, а следом присоединяется и Славка. Все снова на одной волне, как раньше, в безмятежной прежней жизни, где мы втроем были по-настоящему счастливы. Жизни, к которой не вернуться никогда.
Дома тоска накатывает по новой. Я долго вожусь в ванной перед тем,