– О какой цели вы говорите, госпожа? – вклинился Гилленстерн.
Чародейка взглянула на него, но не ответила. Лютик и Ярпен Зигрин усмехнулись многозначительно, но так, чтобы чародейка этого не заметила.
Ведьмак взглянул в глаза Йеннифэр. Они были холодны как лед.
– Прошу прощения и благодарю, рыцарь из Денесле, – наклонил он голову. – Благодарю всех присутствующих за мое непреднамеренное и поспешное спасение. Я слышал, когда висел, как вы наперегонки рвались мне на помощь. Прошу всех присутствующих простить меня. За исключением благородной Йеннифэр, которую я благодарю, ни о чем не прося. Прощайте. Мерзость по собственной воле покидает благородную компанию. Ибо вы у мерзости уже вот где сидите! Бывай, Лютик.
– Эй, Геральт! – крикнул Богольт. – Не разыгрывай из себя целочку. Не делай из мухи слона. К черту…
– Лю-ю-юди!
Со стороны устья ущелья бежали Козоед и несколько голопольских милиционеров, высланных на разведку.
– Что такое? Чего он орет? – поднял голову Нищука.
– Люди… Ваши милости… – задыхался сапожник.
– Отдышись, человече, – сказал Гилленстерн, засовывая большие пальцы за золотой пояс.
– Дракон! Там дракон!
– Где?
– За ущельем… На равнине… Господин, он…
– По коням! – скомандовал Гилленстерн.
– Нищука! – рявкнул Богольт. – На телегу! Живодер, на коня и за мной!
– В галоп, парни! – завопил Ярпен Зигрин. – Галопом, мать вашу так!
– Эй, погодите! – Лютик забросил лютню за спину. – Геральт, возьми меня на коня!
– Прыгай!
Ущелье окончилось россыпью светлых камней, все более редких, образующих неправильную окружность. За ними местность мягко понижалась, переходя в поросшую травой, слегка холмистую луговину, со всех сторон замкнутую известняковыми стенами, в которых зияли тысячи отверстий. Три узких каньона, устья высохших потоков, выходили на луговину.
Богольт первым доскакал до каменного барьера, резко осадил коня, поднялся на стременах.
– О, зараза, – сказал он. – О, чертова зараза. Этого… этого не может быть!
– Чего? – спросил Доррегарай, подъезжая. Рядом с ним Йеннифэр, спрыгнув с телеги, налегла грудью на каменную глыбу, выглянула, попятилась, протерла глаза.
– Что? Что такое? – крикнул Лютик, выглядывая из-за спины Геральта. – Что такое, Богольт?
– Дракон-то… дракон… золотой.
Не больше чем в ста шагах от каменной горловины ущелья, из которого они только что вышли, у дороги, ведущей к северной части каньона, на куполообразном невысоком холме сидело существо. Оно сидело, изогнув правильной дугой длинную изящную шею, склонив узкую голову на выпуклую грудь, оплетя хвостом передние выпрямленные лапы.
Было в этом существе, в его позе что-то невообразимо грациозное, что-то кошачье, что-то противоречащее его явно змеиной