Утро. Из окна доносятся детские радостные голоса, мерный звук прибоя да стук ножа из кухни. Пора вставать. Подхожу к окну. За окном сад. Колышутся под напором ветра опахала пальм. Яркое горячее солнце заставляет зажмуриться. День в полном разгаре. Спускаюсь в столовую. Никого. На кухне Надежда готовит обед. Наспех перекусив, выхожу во двор. Спускаюсь к морю. Муж с детьми играет в пятнашки. Все увлечены игрой. Меня не замечают. Стою, наблюдаю. Кто-то споткнулся, упал один, на него другой, и получилась куча- мала. Смех, визг. Как по команде сбрасывают шортики и в набегающую волну гурьбой. Мой супруг, как ребенок, с ними. Выхожу на берег и сажусь под зонт. Заметили, наконец. Все, неожиданно, повторяя действия мужа, зачерпнув в ладошки воду, ринулись ко мне. Включаюсь в игру, подскакиваю и бегу вдоль берега, стараясь убежать от ликующей ватаги. Куда там!
Выплеснув накопившуюся энергию, садимся под зонт читать привезенную мной книгу о приключениях Тома Сойера. Ребята слушают затаив дыхание. Фантазия, завладев их умами, погрузила путешественников в мир приключений. Так незаметно подкрался вечер. Поужинав, принялись собирать в округе сухие ветки для костра. Ребята нашли где-то небольшую высохшую пальму и с трудом приволокли к дому. Муж разрубил ее на поленья. Поленья снесли на берег, сложили их домиком, добавили сухих веток. Костер был готов. Осталось дождаться сумерек и запалить его.
Сумерки не заставили себя ждать. Солнце мерно закатилось за горизонт. На небо высыпали звезды. Океан приобрел цвет чернил. Щелкнула зажигалка, выбивая пламя. Сухая трава задымилась, и дружные, но еще робкие языки пламени засуетились, разгоняя тьму. Вот, потрескивая, запылали сучья, а за ними неспешно, дымясь, загорелись поленья. Вечерняя прохлада заставила всех придвинуться поближе к огню. В образовавшемся световом круге счастливые лица детей, а за его пределами сполохи пламени рисуют причудливые огромные загадочные тени. Вдруг мерный шорох прибоя нарушили чьи-то шаги. Становится немного не по себе. Все напряжены. Затаив дыхание, вглядываемся в темноту в надежде разглядеть что-либо. Но непроницаемая стена мрака и мерная поступь приближающейся неизвестности заставляет нас затаить дыхание. Муж приподнимается: «Вы кто?» В его голосе слышна тревога…
– Я, это Я, – раздается почти рядом спокойный, чуть грубоватый голос Надежды. Тут же приходит облегчение. Надежда, держа в охапку наши теплые вещи, вошла