Хотя реформированные суды 1860‐х годов не были первыми судебными институтами, проникшими в провинцию, масштаб их распространения в последующие несколько десятилетий был беспрецедентным. Первоначально проект по распространению законности казался осуществимым только в двух категориях регионов: в традиционных центрах Европейской России и на прилегающих промежуточных землях, таких как Крым, Казань и степной регион юга России, который был охвачен окружными судами в Харькове, Воронеже, Саратове, Новочеркасске и станице Усть-Медведицкой. Однако несколько промежуточных территорий остались нетронутыми. Например, в Оренбурге и Уфе новые суды были учреждены только в 1892 году, поскольку правительство сочло эти регионы слишком слабо интегрированными в систему государственного управления. Более отдаленные регионы, как правило, присоединялись позже, в основном из‐за больших расстояний, отсутствия инфраструктуры и вытекающих из этого логистических проблем для правоприменения. Так, Крайний Север, Сибирь, степной район и Средняя Азия перешли на новую правовую систему только между 1896 и 1899 годами (см. карту 2)33.
Распространение нового порядка также зависело от культурной среды. Во-первых, культурные факторы привели к различиям в судопроизводстве. Например, хотя законодатели и рассматривали Южный Кавказ как достаточно «развитую» в культурном и инфраструктурном смысле территорию для введения новой системы, они решили не внедрять суд присяжных в большинстве районов Тифлисского судебного округа. Суд присяжных также не был введен в Польше и поначалу в прибалтийских губерниях, а также в степных районах и Туркестане: знание русского языка, языка нового суда, в этих регионах было слишком низким и не позволяло пользоваться услугами присяжных. Во-вторых, культурные особенности повлияли на порядок включения территорий в новую систему. Регионы, населенные людьми, которых считали культурно неполноценными, как правило, попадали в конец списка. Особенно со времен правления Екатерины II (1762–1796), а в какой-то степени и раньше российские правители рассматривали свое взаимодействие с населением недавно завоеванных регионов с позиции цивилизаторской миссии34. И хотя, как и во многих империях, была сформулирована идея о том, что правовая реформа может ускорить цивилизационный процесс, предполагаемые различия в уровне развития населения заставляли власти полагать, что основанные на универсальных правовых принципах и открытые для всех инклюзивные суды могут быть введены только там, где уже существует умеренный уровень «развития». Такие районы, как степные территории с их кочевыми и полукочевыми обитателями, не подходили для этого. Член специальной комиссии, изучавшей пригодность таких районов для новой судебной системы, например, пришел к выводу, что «киргизов» нельзя судить по российским законам35: «От киргиза, при другом племенном организме и при других условиях среды и стихии,