И они сидели на диване годы и годы, пока за окном не стемнело или, по крайней мере, так показалось, и, должно быть, с солнцем что-то случилось, ведь на самом деле еще не стемнело, потому что, когда Дафна искоса глянула на окно, она увидела свет, и солнце, и улицу, по которой, гудя, проезжали машины, и маленькие собачки прыгали, а люди куда-то шли. За окном опускался туман, в воздухе стояла сырость, заставляющая людей снимать постиранные вещи с бельевых веревок и застегивать верхние пуговички и воротнички.
А потом Дафна снова оглядела комнату, где они сидели в темноте. Там был высокий буфет с тарелкой фруктов на одном краю, яблоки, апельсин и слегка потемневший банан; а на другом краю шерсть для штопки и кекс-цветок. И золотая тарелка с нарисованным на ней оленем в лесу; а на стене картина с собаками, четырьмя, с поднятыми носами и поднятыми хвостами, и рядом с ними человек на коне, картина со сценой охоты.
Так они и сидели неподвижно, и молчали, пока у Тоби не затряслась рука, не застучали зубы и не случился припадок, и Дафне пришлось делать то, что входило в обязанности Фрэнси, хотя ей от этого тошно: позаботиться о его языке и освободить место на диване, чтобы он лег. И никто не заходил в комнату много лет, и казалось, их там оставили, чтобы они сидели и росли, не видя больше людей и не уходя домой.
Домой?
Спустя годы приехал мужчина на машине и отвез их домой.
12
Миссис Уизерс скептически относилась к двум типам людей: страховых агентам и коммивояжерам. Ей о них рассказывали, и однажды, когда семья жила далеко на юге, где старая бабушка Уизерс негритянкой трудилась на хлопковых полях, страховой агент сунул ногу в их дверь, и миссис Уизерс быстро закрыла дверь, прищемив мужчине ногу, что весьма болезненно, как все мы знаем благодаря новым ботинкам и выражениям лиц тех девушек, которые пытались надеть туфельку Золушки.
– Я же сказала, сегодня ничего не нужно, спасибо, – повторила миссис Уизерс, еще сильнее толкая дверь на случай, если страховому агенту потребуются дополнительные доказательства.
Нет, она таких профессий не одобряла. Стервятники, гиены, называла она их. Пиявки. Хотя на самом деле они высасывали деньги, которые, впрочем, и являются формой крови, необходимой для жизни.
Итак, в тот день, когда дети отправились на свалку, какой-то мужчина, похожий на страхового агента, постучал в заднюю дверь, хотя была суббота, и Эми Уизерс положила свой фартук из мешковины на скамейку в судомойне и приоткрыла дверь, совсем чуть-чуть, а затем быстро захлопнула, поняв, кто этот человек.
– Сегодня ничего не нужно, спасибо, – сказала она. – Я не могу себе позволить покупки.
Мужчина был упрям и сунул ногу в дверь.
– Я пришел, – сказал он.
Эми не дала ему договорить:
– Сегодня ничего не нужно, спасибо. Что бы вы ни продавали, я не куплю.
Мужчина грустно улыбнулся, затем резко толкнул дверь и вошел. Он сказал, что он врач и не собирается