– Это нужное?
– Нет, это черновик, – Джимми с интересом наблюдал за ней.
Тайра взяла кисточку и обмакнула ее в кружку с его чаем.
– Ты что делаешь? – возмутился Секретарь.
– Молчи и не мешай!
Тайра и так знала, что должно получиться, но проверить все же стоило.
Она набрала на кисточку синей краски и нарисовала на листе круг. Потом смыла краску и набрала на кисточку зеленый. Синий с зеленым давали какую-то страшную мазню. Тайра оценила получившийся шедевр и нарисовала рядом круг зеленого цвета. Это больше походило на то, какими были ее глаза при выходе за Грань.
Да-а-а… Сэл был умнейшим человеком: метка должна была быть универсальной. Когда он ставил такой маркер на радужку некромантесс, он не брал в расчет истинный цвет их глаз. Интенсивность зеленого цвета, в который окрашивались их глаза при использовании магии смерти, не зависела ни от чего, значит, начинать надо было не с синего, а с зеленого цвета.
Джимми молча наблюдал за ее художествами. Его творческая душа явно страдала, но любопытство перевешивало отвращение к ее мазне.
Тайра набрала на мокрую кисточку красной краски и от души нанесла ее на еще не успевший высохнуть зеленый круг. В детстве Тайра проделывала такие цветовые эксперименты с мамой, и вот, спустя почти двадцать лет, этот опыт наконец-то пригодился. Краски потекли по листу в разные стороны, смешиваясь и давая коричневый цвет. Значит, изменения затронули Зулейху, когда она была за Гранью: красный цвет безумия наложился на зеленый маркер, поэтому ее глаза стали карими. Зулейха, оказывается, и не выходила из своего безумного потустороннего состояния! Именно поэтому ее запомнили и изобразили на картине с карими глазами! И именно поэтому каждый коснувшийся ее тут же уходил: Зулейха всегда была мертва! Тайра ужаснулась. Как она могла жить с этим постоянно? Никто из некромантов не мог все время находиться в двух мирах! Немудрено, что в итоге она окончательно спятила.
Тайра набрала еще красной краски и нанесла ее поверх коричневого круга. Иногда Зулейха возвращалась из-за Грани, и тогда глаза ее становились красными. Так ее и запомнили: с красными глазами, а карий считали ее родным цветом. Тайра рисовала красным до тех пор, пока коричневый почти не исчез. Лист промок, и краска просочилась Джимми на стол. Вместо коричневого круга на листе красовалось интенсивное красное пятно. Тайра кинула кисточку обратно в кружку, подняла лист и взглянула на него на просвет.
Да, все было именно так. Дело вовсе не в потемневших от времени полотнах… Удивительно, как быстро страх вытесняет из памяти истинные картины произошедшего! Теперь Тайра была уверена, что и со смертью Зулейхи все было не так или не совсем так, как они все привыкли считать, и аль-Малик, безусловно, знал об этом и о том, как все было на самом деле, и именно поэтому отказывал в допуске, придумывая нелепые причины!
– Ну и что это такое? – Джеймс