Разобрать смысл сказанного тоже удалось не сразу. Девушка как-то иначе строила фразы, и мне приходилось переставлять знакомые звуки в несколько вариантов, прежде чем выбрать наиболее вероятный. Вот и сейчас, прежде чем смысл слов все же стал понятен, прошло не менее минуты, и только потом я сообразил убрать с лица щиток. «Ночной глаз» помогал не только видеть в темноте, но и защищал зрение от вредных испарений или попадания мелких насекомых. Весьма полезная вещица. И кроме того, он, взаимодействуя с одеждой, помогал сбивать фокус.
Как именно это работало, я не знал, оставляя подобные нюансы для техников и ученых, но мне еще не доводилось встречать существа, которое не могло бы рассмотреть валора под камуфляжем с такого малого расстояния.
Но это были совсем мелочи в сравнении с остальным: гостья с трудом, кажется, видела меня и без защиты, что совсем уж ни с чем не вязалось. Сощурившись, недовольно сопя, тьера выискивала что-то, чтобы зацепиться взглядом, испытывая странную смесь эмоций. От нее исходила горечь и сладость, жалость и сожаление, любопытство и что-то еще, что никак невозможно было определить.
– Уна, – ей пришлось повторить это еще раз, чтобы я догадался. Имя. Короткое и внятное. Мне показалось удивительным, что гостья представляется коротким, скорее всего, личным прозвищем, но в старых записях, как и в источниках старейшин, не было ничего о правилах поведения жителей Тьерры. Слишком мало контактов между нашими народами было на тот момент, чтобы кого-то интересовали такие мелочи, как чужие традиции. И вот сейчас я сидел рядом с девушкой из того, потерянного для нас мира, пытаясь придумать, как с ней разговаривать, чтобы не вызвать ненужной реакции и не напугать. Почему-то последнее оказалось важным для меня лично, о чем стоило подумать на досуге.
– Джей-Кеху, – тихо представился, приложив ладонь к груди. И на всякий случай добавил. – Валора.
Мне показалось, что гостье сложно идентифицировать меня, так что стоило показать, что попала она все же в цивилизованное общество.
Словно бы в подтверждение, милое личико тьеры вытянулось в удивлении, глаза распахнулись, пробежав по мне еще раз. Кажется, ей было непросто поверить в услышанное. А потом случилось невероятное: меня признали уродцем.
Разобрать слова точно не удавалось, но я понял это и по выражению жалости на лице и по тому странному аромату сожаления и горечи, что ударил в нос, вызывая странные эмоции. Ей было жаль именно меня.
Меня.
Я едва не расхохотался, желая, чтобы в этот момент рядом оказалась мама, чтобы понаблюдать за этим представлением. Родительница была свято уверена в идеальности собственного сына, беззастенчиво уверяя в этом и всех окружающих, и ей была бы полезна такая встряска. Впрочем, не уверен, что она бы могла принять мнение тьеры всерьез.
Покачав голов, представил и то, как бы усмехнулся такому