Едва утолив голод, мальчик снова убегал из дому, пользуясь свободой, которую ему предоставляли частые отлучки матери, уходившей на работу.
На улице Кампана, почетном форуме страстных любителей боя быков, куда вмиг долетали все сенсационные новости, он узнавал от своих сверстников вести, приводившие его в неописуемый восторг:
– Сапатерин, завтра – коррида.
В провинции в день престольного праздника устраивались капеи, на которые устремлялись юные тореро в надежде, что смогут потом похвастаться участием в бое быков на прославленных аренах Асналькольяра, Больюлоса или Майрены. Они отправлялись в путь с вечера, летом – перекинув плащ через плечо, зимой – закутавшись в него, с пустым желудком и неисчерпаемым запасом историй о быках.
Если путь был далек, они проводили ночь под открытым небом или просились на сеновал при постоялом дворе. Горе виноградникам, бахчам и тутовым деревьям, встречавшимся на их пути в жаркие месяцы. Единственной заботой мальчишек была угроза встретиться в селе с другой такой же ватагой, соперничающей «квадрильей», которой, чего доброго, пришло в голову отправиться на ту же капею.
Достигнув цели путешествия, пропыленные насквозь, усталые и разбитые, ребята являлись к алькальду; самый бойкий из них, взяв на себя роль импресарио, начинал расхваливать достоинства «своих людей», и юные искатели славы были рады-радешеньки, если великодушный алькальд отводил им место на муниципальной конюшне; когда же, сверх того, он угощал их ольей[15], они в несколько минут очищали горшок.
На сельскую площадь, огороженную повозками и скамьями, выпускали одного за другим огромных старых быков, испещренных шрамами и рубцами, – горы мяса, увенчанные мощными рогами, хранившими следы битв. Много лет подряд они уже участвовали в праздничных корридах по всей провинции, почтенные, умудренные опытом ветераны, постигшие все тайные уловки и ухищрения ремесла.
Местные парни, устроившись в безопасном месте, кололи быков пиками, но зрителей занимали не столько быки, сколько юные «тореро», явившиеся из Севильи. Они размахивали плащами перед мордой быка, и хотя колени у них дрожали от страха, сытый желудок придавал им бодрости. Зачастую они кубарем катились по арене, вызывая бурю восторга среди публики. Но стоило перепуганному насмерть мальчугану броситься в поисках спасения к барьеру, как бессердечные зрители осыпали его бранью, хлопали по рукам,