– Надо же различать насилие и самооборону, – возразил ящер, всё ещё разминая себе правое плечо. – Мне вот, например, не очень нравится, когда мне угрожают оружием. И уж тем более, когда в меня из него стреляют.
– Это резонно, – задумчиво произнёс полуволк. – Ты больше не будешь угрожать моему соратнику оружием, приятель?
Колонель что-то нечленораздельно промычал и замотал головой, ощущая, как всё плотнее затягивается скользкое атласное полотно на его шее.
– Ну вот и хорошо, – прозвучало будто бы внутри его головы. – Брось эту игрушку…
Пистолет с глухим стуком упал на палас из раскрывшейся ладони, по которой поползли ледяные мурашки. Мужчина снова приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Губы его дрожали, сердце билось в неровном, бешеном ритме, и левое плечо постепенно немело, словно обколотое анестетиками.
«Не хочу, – мелькнуло в мыслях беззвучной панической вспышкой, и в тот же момент Колонель ощутил, как неожиданная жгучая боль разливается в середине грудной клетки, отдавая ему одновременно в челюсть и в спину. Перед глазами поплыли тёмные пятна. – Не могу, не могу…»
Ящер остановил на нём взгляд больших синих глаз со щелевидными зрачками, и маленькие заострённые уши на его серой чешуйчатой голове внезапно шевельнулись; существо порывисто поднялось и подошло к мужчине совсем близко, и тот отчаянно рванулся в сторону, пытаясь отстраниться.
– Ну тихо-тихо, – пробормотал ящер, плотно прижимая две широкие лапы с маленькими перепонками у основания пальцев к его груди. – Не дёргайся ты так. Ничего тебе не сделаю…
Узорчатая чёрная ткань плавно соскользнула с горла. Голова кружилась, и Колонель, не в силах пошевелиться, судорожно хватанул ртом воздух, беспомощно глядя на страшную пластинчатую морду над собой. Когтистые ладони на несколько секунд тускло засветились и будто бы начали распространять вокруг себя слабый жар, как от электрической грелки, и тут же, отзываясь на эту тёплую волну, отхлынула острая боль, простреливавшая ему до этого момента шею и левую руку.
Волк что-то отрывисто спросил, не поднимаясь с кресла, и ящер, на секунду повернув голову, коротко бросил тому что-то в ответ; шум в ушах постепенно затихал, но, когда эти двое разговаривали между собой, Колонель всё равно не мог разобрать ни единого слова.
Мерзкие тиски, секунду назад сдавливавшие вновь забившееся в привычном ритме сердце, куда-то пропали, и мужчина вдруг понял, что снова может нормально дышать.
– Вот так вот… всё… ну что, ожил? – ящер на секунду приложил лапы к его вискам. Губы на продолговатой морде вновь шевельнулись, почти как человеческие. – Пистолет больше не трогай. Иди-ка вон сюда, присядь.
Пут на руках больше не было. И сил больше не было. Ни на что.
Колонель опустился на край банкетки, тяжело дыша, и на несколько секунд уронил лицо во взмокшие сухопарые ладони, прикрывая глаза от бьющего в них закатного солнца.
Ему