Он шел, не глуша шагов, по-хозяйски, как дома. Ему противно было думать, что он, краснознаменец еще с Гражданской, должен подкрадываться, чтобы взять эту сволочь.
У дверей с цифрой пять было подозрительно тихо.
– Ломайте, – приказал он.
Два оперативника плечами высадили фанерную дверь. Подняв пистолет, начальник шагнул в комнату. Свет карманного фонарика вырвал из темноты фигуру, лежащую на кровати. Кто-то пошарил руками на стене, щелкнул выключателем. На железной койке, разметав во сне руки и широко открыв губастый рот, храпел Колька. В комнате отвратительно пахло перегаром, прокисшими консервами, потом.
– Берите его. – Начальник сунул пистолет в кобуру и вышел на воздух.
А Цыган так и не проснулся – ни пока тащили его в машину, ни в самой машине, – до такой степени напился. Только следующей ночью он очнулся в камере и завыл от страха и ненависти.
Приехав на Петровку, начальник поднялся к себе в кабинет. Тотчас зазвонил телефон.
– Не спишь? – услышал он голос начальника московской милиции.
– Цыгана только что…
– Да какой тут Цыган! Война! Сегодня немцы бомбили Минск, Брест, Киев, перешли границу. Собирай своих по тревоге!
Новость была настолько ошеломляющая, что он сразу и не понял, о чем говорит его собеседник.
– Ты что, оглох? – пророкотала трубка. – Собирай своих сыщиков. А за Цыгана спасибо.
– Есть. – Он положил трубку и посмотрел в окно, потом на часы. Пять… Почти незаметный свет фонарей, кое-где желтые окна, перекличка редких автомобильных гудков, и вдруг – война… Нелепо и страшно.
Начальник сам пошел к дежурному. И пока он шел по коридору, почему-то в голову лезли совсем посторонние мысли – о том, что теперь уж в отпуск он не пойдет и долго, наверное, не увидит реку Ужу. И зря он отправил туда удочки.
Комната дежурного тряслась от хохота.
– Вы это чего? – спросил начальник.
– Да вот, комика привели! – Вскочивший дежурный пытался согнать с лица веселость и придать ему подобающее моменту выражение.
Начальник оглянулся. Со скамейки для задержанных поднялся человек.
– Ага, значит, ты здесь самый главный? – Язык у задержанного заплетался, казалось, что тот говорит с полным ртом.
– Возможно.
– А ты неприятности любишь?
– Нет, – думая о своем, ответил начальник.
– Тогда отпусти меня.
– Это ж почему? – удивился он, словно только что увидел задержанного.
– Работа у меня такая. Не отпустишь – не миновать тебе беды.
За спиной начальника сдавленно