– Хм, смотри-ка, ещё с крышкой, – усмехнулся Фёдор.
Спиваков извлёк бутылку и, глядя сквозь стекло в утробную пустоту, вожделенно взглотнул слюнки.
– Эх, черти, всё выпили! – ругнул себя и тестя.
В другое время, когда с водкой-вином было проще, он выпивал, не отказывал себе в удовольствии. Но в меру. И не испытывал к спиртному такой жадности, ограничитель срабатывал. Захотелось – пожалуйста! Хоть самогоночки, хоть водочки, хоть вина. А теперь? Как с резьбы сорвало горло. На каждую бульку, да кого – на запах слюнки взглатываешь.
Спиваков отвернул крышку, потянул носом – в бутылке ещё был дух, дурманящий. Э-эх…
Можно было бы купить, коль своей нет, но в магазин сунься, живо кишки выпустят. Как в тот раз…
Пошёл Федя в "винный" перед Ноябрьскими праздниками, и пошёл один.
Народу у магазина собралось, как на митинге. Окружили вход плотной толпой, и молчание. И ни скандалов, ни призывов, ни лозунгов – тишина, как перед атакой, томительная, нервная. Ждут открытия магазина после обеда. Выдумала же чья-то светлая голова начинать торговлю спиртным в два часа пополудни. Видимо, с той целью, что если кому-то удастся к вечеру отовариться, так чтобы тот счастливчик потом всю ночь пил и до утра семью веселил. Трогательная забота.
Стоит народ, от холода с ноги на ногу качается. А холод в тот день – просто январский был, минус пятнадцать да с ветерком. Магазин высокий, двухэтажный, второй этаж колонны гранитные подпирают. Крыльцо каменное, из пяти, не то семи ступенек.
Перед открытием люди стали по ступенькам подниматься, к дверям тесниться. По счастливому случаю Фёдору удалось попасть в очередь где-то в середину, к фойе ближе, и у самой колонны. Придавили к ней так, что кажется, из грудной клетки кулачок сделался – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Однако стоит, радуется: не в конце же очереди. Посинел, как куриный пупок после холодильной камеры, и остальные очередники не лучше. Но живые, от холода друг к другу жмутся, руки у ртов последним дыханием согревают. Ну, как тут не дождаться горячительного? Это просто вопрос жизни.
Перед самым открытием началось движение в народе ощущаться. Матюжки послышались. Ватажная братия к дверям полезла. И всех, кто без подкрепления пришёл, одиночек-камикадзе, стали в стороны теснить, а кого и с крыльца вниз. Фёдор тоже начал было недовольство проявлять. И тут же чуть не схлопотал. Куда один – против десятка штурмовиков.
Одни пролезли, ладно, чёрт с ними, с архаровцами. Так за ними новая братия, по проторённой дорожке. И у двери разодрались. Между собой очередь не поделили. Матерят и тех, кто матерится, и тех, кто незримо этак с алкоголизмом борется.
Тут и милиция, кстати. На "УАЗике" подкатили. По репродуктору командуют:
– Разойдись! Освободи дорогу!
Вначале покупатели не поняли: зачем проход освобождать? зачем расходиться?.. Надо пройти, так иди. Ан нет: освободи и всё тут! А кому охота? Каждый на своём законном месте. Он его полдня до открытия магазина отстаивал, а кто и отвоёвывал.
Милиционеры