Подсел Лугин и подал черепок с густой похлёбкой. Азарь кивнул, зачерпнул ложкой. И тут же забыл про неё, опустив назад.
Лугин пристально посмотрел на него. Старый философ немного помялся, будто подыскивая слова, потом заговорил:
– Слушай, малыш, то, что тебе приснился Альхазред, ещё не значит, что все мертвы и на нас несётся дикая невидаль, которая пожрёт весь Горний.
– Это не было похоже на обычный сон, Луги…
– Пазей! – зашипел на него Лугин. – Я же просил называть меня Пазеем!
– Пазей, Пазей, – примирительно произнёс Азарь. – А я хоть кто?
– Ты? Малыш. И хватит с тебя.
Азарь усмехнулся. Оставаясь при этом мрачнее тучи.
– Понимаешь, его речь была слишком осмысленной. Слишком логичной. Я знаю, во снах часто так бывает, что тебе кажется что-то очень правильным. Но ведь, когда просыпаешься, обязательно понимаешь, что это была полная чушь! Здесь не так. Мне кажется, когда очнулся, я понял слова некроманта даже лучше, чем во сне.
– Что ж, это очень просто проверяется, – хмыкнул философ.
– Как?
– Если беляк явится тебе во сне ещё раз, попроси его потолковать и со мной тоже. И коли чуд уважит, стало быть, это действительно он и дела наши плохи. А на нет и суда нет.
Азарь задумался.
– Ну, может, – и продолжил после паузы: – Я не понимаю, почему нетопырь ничего не делает. Он ведь прекрасно знает, что «разрыв» угрожает всем. Включая его возлюбленных сородичей, для которых он собрался очистить Горний от людей. Неужели ему так крышу снесло от всемогущества?
– Нетопырь нетопырем. В конце концов, чего с него взять? Страховидла – он и есть страховидла. Я вот никак не пойму: почему бездействует создатель?
Азарь иронично посмотрел на учителя.
– Я не про бога Храмовых скал.
– А, – протянул Азарь и наконец приложился к каше. – Тот самый загадочный бог, истинный создатель Горнего?
Лугин кивнул, а потом вздрогнул и воровато огляделся.
– Я думаю, не стоит это обсуждать сейчас.
– Да, Лу… Пазей, ты прав, – Азарь нахмурился и устало потёр лоб. – Что-то я расклеился после Борича. Почему нетопырь шарахнул только по мне, а тебя пощадил? Из сентиментальных чувств?
– Может, посчитал тебя опаснее, – пожал плечами Лугин Заозёрный. – Ты как-никак его громоотвод. А я? Что я? Всего лишь выживший из ума философ. Признаться, сначала я решил, что он тебя насмерть умордовал. А ты вон – ничего, выцарапался. Ты самый живучий сукин сын, что я видел. Оглоблей не перешибёшь!
– Ну, спасибо, старая перечница!
– Как ты, малыш? Никаких изменений в себе не чувствуешь?
Азарь призадумался.
– Вроде нет.
Лугин в который раз очень странно на него посмотрел, а потом принялся с аппетитом хлебать варево.
– Эй,