Против товарищей Милоша восстал лес.
На людей бросались со всех сторон звери и птицы. Они выклёвывали глаза, бросались в лицо и кусали за ноги. Лисы и волки, чьи шкуры пропитались кровью, остервенело рвали мышцы людей, грызли их за всё, до чего могли дотянуться. Ломая зубы о металл доспехов, погибая под ударами оружия, животные всё равно лезли, как будто их кто-то гнал, не оставив возможности отступить. Медведи вламывались в толпу тяжеловооружённых воинов и разбрасывали тех, как тряпичных кукол. Бурым монстрам могли противостоять только копейщики, но тем на головы прямо с веток прыгали рыси и вгрызались в шею.
А ветки, ветки – это отдельный разговор. Большинство из них лишь тихо колыхались на ветру, как это и положено нормальным кронам. Но иные, извиваясь змеями, обвивали людей по рукам и ногам. Они выдёргивали всадников из седла. Они хватали за колени и утаскивали орущих дхоницев куда-то в лесную тьму. И, конечно, ветви душили каждого, кому могли дотянуться до горла.
Дружину охватила паника. Многие бросали оружие и пытались удрать. Никому это не удалось. Кого-то разорвали напополам деревья. Другие напоролись на медведя. Третьи угодили в собственные ловушки и волчьи ямы.
– Господи боже, – сказал Милош.
В горле стоял ком.
Дружинник вытер потную ладонь о штаны и покрепче перехватил меч. Левой рукой вытянул из-за сапога нож. Глубоко вздохнув, он взял разбег…
…И вдруг ощутил, как грудь и пояс Милоша обмотали две крупные ветки. Мужику стало трудно дышать. Он захрипел и схватился за шею. А потом его передавило пополам. Обе части тихо шлёпнулись на травяной замшелый наст недалеко друг от друга.
Гундарь и сотник Буслай сидели за столом друг напротив друга. Они остались единственные на всей заставе для охраны рубежей грядущего великого сражения, чтобы никакой слободский увалень по ошибке не угодил прямо в дедерову кузницу. А что там была именно дедерова кузница – не оставалось сомнений. Земляной пол дрожал. Глиняные стаканы на столе слегка дребезжали, стучась друг об друга и о столешницу.
Гундарь ел краюху чёрного хлеба с крупными зёрнами прямо в мякише. С ним всегда такое случалось, когда становилось страшно или парень о чём-то волновался, – он ел. Но сейчас это ничуть не помогало. В животе урчало.
Сидевший напротив Буслай был спокоен и собран. Он монотонно скрёб точильным камнем ослепительное полотно меча и попеременно смотрел то на дверь, то в окна.
– Ну, червячка заморили – и будет, – вымолвил он. Встал и одним движением бывалого рубаки вогнал меч в ножны у левого бедра. – Идём, у нас всё ещё есть дело.
Гундарь вздохнул и, нахлобучив на голову подшлемник, потащился следом за сотником. По пути парень цеплялся ножнами за всё, что можно, обронил каганец, разлил по полу масло, ударился об косяк и плечом задел образ святого Арефа Затворника. Иконка покачнулась и упала прямо ликом в масло.
– Дурной знак, – заметил Буслай.
Гундарь громко сглотнул.
Едва