– Зачем ты пришла? – его голос, жесткий и холодный как лед, вывел меня из ступора.
– Я… – ответила я дрогнувшим голосом. Что я могла ему сказать? Что нужно было сделать, чтобы он снова посмотрел на меня так, как будто я была его светом, его надеждой, его жизнью?
Он, казалось, даже не хотел меня слушать, потому что уже собирался захлопнуть перед моим носом дверь, но я приняла решение: если придется сражаться, буду сражаться. Я и не думала отпускать его. Я не могла его потерять, так как без него я не выживу. Было больно видеть его передо мной и не иметь возможности попросить обнять, успокоить боль, которая поглощала меня изо дня в день. Я шагнула вперед и, проскользнув в щель, пробралась в квартиру, вторгнувшись в его пространство.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – спросил он, следуя за мной, когда я направилась прямиком в гостиную. Комнату было не узнать: повсюду стояли коробки, чехлы покрывали диван и тумбочку в гостиной. Воспоминания о том, как мы вместе завтракали, как целовались на диване, как смотрели фильмы, как он готовил мне завтрак, как я стонала от удовольствия среди этих подушек, когда он целовал меня до состояния, когда я уже не могла дышать…
Все исчезло. Ничего не осталось.
Слезы начали литься из моих глаз, и я, не в силах сдержаться, повернулась к нему.
– Ты не можешь уехать, – проговорила я срывающимся голосом; он не мог оставить меня.
– Убирайся, Ноа, я не собираюсь это выслушивать, – ответил он, замерев на месте и крепко сжимая челюсть.
Тон его голоса заставил меня вздрогнуть, и я окончательно потеряла контроль. Нет… черт, нет, я не уйду, по крайней мере, без него.
– Ник, пожалуйста, я не могу потерять тебя, – жалобным голосом взмолилась я. В моих словах не было ничего особенного, но они были искренними, совершенно искренними, я правда не выжила бы без него.
Николас, казалось, дышал все более и более взволнованно, мне было страшно, что я слишком сильно давлю на него, но раз уж назвался груздем – полезай в кузов.
– Проваливай.
Его приказ был ясен и лаконичен, но я ослушалась, как делала всегда… и не думала меняться сейчас.
– Разве ты не скучаешь по мне? – спросила я, и мой голос сорвался на половине вопроса. Я оглянулась, а потом снова посмотрела на него.
– Потому что я едва могу дышать… едва могу просыпаться по утрам; засыпаю, думая о тебе, просыпаюсь, думая о тебе, плачу о тебе…
Я вытерла рукой слезы, Николас сделал шаг вперед, но не с намерением успокоить, а совсем наоборот. Он крепко схватил меня за руки. Слишком сильно.
– И что, по-твоему, я должен сделать? – сердито спросил он. – Ты, черт возьми, сломала меня!
Ощутить его руки на своей коже, каким бы уродливым ни был этот жест, оказалось достаточно, чтобы придать мне сил. Я так скучала по его прикосновениям, что почувствовала прилив адреналина.
– Мне очень