– Ты меня любишь, – томно спросила Катенька, когда их синхронно накрыл оргазм.
– Простите, Екатерина Алексеевна, – очнулся Григорий, – бес попутал. Я женат. Вам лучше уйти.
– Прощаю. Я хотя бы попробовала. А если…
– Нет, никаких если!
– Ты любишь Верочку, это правильно. Я не претендую на высокие чувства. Сознайся, тебе понравилось.
– Да… то-есть, нет! Не имеет значения.
– Я согласна на роль любовницы. Позови – приду.
Григорий мылся едва ли не час, агрессивно тёр себя мочалкой, испытывая болезненное чувство вины. Потом прибирался, мыл посуду, придирчиво осмотрел и обнюхал каждый миллиметр постельного белья: Верочка брюнетка, Катя рыжеволосая.
Следы измены были тщательно затёрты, бельё выстирано и отутюжено. Но оно такое чистое, такое гладкое. Жена может заподозрить.
Пришлось долго мять простыни и пододеяльник.
Мысли, одна мрачнее другой, высверливали мозг. До самого утра мучила бессонница, тряслись в треморе руки и внутренности.
– Вся эта ерунда мне приснилась, – медитировал Григорий, – ничего не было. И вообще – я был пьян, ничего не помню. Совсем ничего. Вот ведь зараза эта Катька!
Пришлось звонить на работу, взять отгул. То, что это подозрительно вдвойне, Григорий подумал с опозданием.
Чтобы окончательно замести следы, мужчина приобрёл такую же, какая была, бутылку коньяка, присовокупил к покупке шикарный букет цветов, отбивные на кости, свежие овощи, зелень, потом ужаснулся своей глупости.
Голова шла кругом.
Надо было оправдывать не только измену, но и неожиданные траты, тем более наличие букета.
– Что это у нас за запахи, Жилин? Уж не изменил ли ты мне? Колись, негодник. Я чего-то пропустила, да? По какому поводу ярмарка тщеславия?
Григорий с ног до головы покрылся холодной испариной: откуда она может знать?
– Просто я давно… очень давно… не говорил тебе, что люблю.
– Не представляешь, как я устала.
– Замечательно. Глоточек коньяка, немного мяса с зеленью и спать.
При слове спать он стал малиновым, но Верочка не заметила – какое счастье, что у неё такой заботливый, такой чуткий и любящий муж.
– За нас, родная, – налил вторую стопку Григорий, чтобы алкоголь скорее затуманил мозг жены.
Всё было бы замечательно, кабы не банальное женское коварство: массажная расчёска в ванной хранила неопровержимое доказательство совершённого преступления – несколько рыжих волосинок.
Сегодня Верочка вымокала в ванной особенно долго. Женщине было о чём подумать.
Муж опасался её беспокоить. Поводов для сомнений в его целомудренности набралось предостаточно. Он сидел и молился, хотя был абсолютно не религиозен.
Метку, оставленную соперницей, Верочка заметила сходу. Сомнений в неверности мужа не было.
Голова шла кругом. Мысли словно бы опустили в горячее желе, которое медленно застывало. Нужно было что-то решать. Решать немедленно,